Януш Вольневич - Люди и атоллы

И снова стальной, обнаженный скелет корабля везде, сколько хватал глаз… Еще одна дыра в перегородке. Теперь светил Билл. Боеприпасы! Обросшие водорослями снаряды калибра (на глаз, конечно) не менее 12 миллиметров! Целые штабеля. Рядом заржавевшие автоматы, наверное тоже для монтирования на самолетах. Было похоже, что «Фуджикава Мару» напрасно вез из далекой Японии дорогое снаряжение. Транспорт затонул, не дождавшись разгрузки.

Осторожно, очень осторожно мы выбирались из опасного люка. Путь назад довольно прост: один легкий толчок, несколько движений ластами — и вот я снова парил над палубой в носовой части корабля. В свете ламп вездесущие кораллы, водоросли, губки образовали великолепный сад, полный ярких красок и резких теней. Наверное, уже наступил полдень. Солнечные лучи падали отвесно, колыхались в воде словно вуаль, сотканная из света, а на поверхности разбегались искристыми зайчиками. В этой феерии света еще резче вырисовывалась задняя мачта «Фуджикава Мару», как кладбищенский крест над гигантской могилой японского флота в лагуне Трука.

Когда мы вынырнули из воды, Джо, конечно, сладко дремал под навесом нашей лодки. Однако он сразу встрепенулся и быстро приготовил из взятых нами продуктов роскошный ленч. Плоды хлебного дерева, немного вяленой рыбы, крабы, кусочки ананаса, бананы исчезали с невероятной быстротой, а что до меня — то все казалось божественно вкусным: наверное, волнения, которые я пережил в лазурной могиле, особенно подействовали на мой аппетит. Завтрак завершило прохладное молоко кокосового ореха.

Я стал рассказывать шкиперу о своих впечатлениях, но тут за моей спиной раздался двойной всплеск. Ребята снова ушли под воду! Я разозлился, так как время бежало быстро, а мне так хотелось посетить не только остров Дублон, но еще и Фефан. Но что мне оставалось делать? Ведь под водой они были для меня недосягаемы.

После еды Джо снова заснул, а я предался своим мыслям. После осмотра «Фуджикава Мару» мне стало ясно, что Трук и впрямь высшее удовольствие для туристов-аквалангистов всего мира. Тем не менее тот редкостный, единственный в своем роде объект — не что иное, как бомба с часовым механизмом, грозно отсчитывающая время. Я имею в виду не только потенциальную вероятность взрыва старых, проржавевших снарядов; не исключено, что после проникновения внутрь морской воды такая опасность миновала. Настоящей угрозой для уникальных островов являются гектолитры нефти, содержащиеся в проржавевших резервуарах затонувших кораблей. В наше время никто не знает, в каком состоянии эти жестянки и как велики были запасы топлива на судах до их гибели. Наверное, они достаточно опасны для экологической среды дивной лагуны, для рыб, для всего живого в подводном мире. Будущее покажет, удастся ли избежать этой катастрофы.

Существование этих искусственных рифов в лагуне Трука представляет для биологов моря большой интерес — они так же охотно посещают эти места, как и аквалангисты. Ученые тоже навещают затонувшие суда, так как они — своего рода прекрасные научные лаборатории, создающие великолепные условия для наблюдений за тем, как живут и развиваются различные виды и классы губок, кораллов, водорослей, актиний и т. д. Зная дату гибели корабля (примерно 17 февраля 1944 г.) можно точно определить прирост отдельных Родов и видов флоры и фауны, а также наблюдать рост колоний и симбиозы различных представителей Подводного царства. И снова Трук оказался местом, единственным в своем роде. Страшно подумать, что еще немного — и чарующей лагуны уже могло бы и не быть, так как Трук — третья цель, для которой предназначалась следующая атомная бомба после Хиросимы и Нагасаки. Она была уже готова, и острова Трук оказались спасенными лишь благодаря уходу отсюда крупных морских и воздушных сил Японии. Этот неосознанный маневр спас прелестный островной мир от полного уничтожения, и мы можем теперь любоваться необычной красотой изумрудных островов и дном лагуны, богато инкрустированным остовами затонувших судов.

Мы плыли курсом прямо на невысокий холм, громко названный горой Толоман. Это была высшая точка острова Нацусима, или Дублон. Билл и Родни сушились на солнышке, не переставая возбужденно обсуждать нашу экскурсию по затонувшей лодке. Как только Джо отвернулся, Билл лукаво подмигнул мне, и перед моими глазами промелькнуло маленькое фарфоровое блюдечко. Ценный трофей. Однако это был непорядок, потому что на этих подводных лодках ничего нельзя трогать, а тем более выносить. Но запретный плод сладок, и Билл не устоял перед искушением. Да и велика ли была его вина? Я по себе знал, что эта лодка-призрак дышала какими-то эманациями, вызывающими целый вихрь смешанных чувств, и хотелось иметь какое-то свидетельство этих переживаний. Я уверен, что любители сувениров, если было бы можно, растащили бы оттуда все вплоть до унитаза (я видел там совсем целый) и держали бы его в гостиной, убежденные в том, что он спокойно вписывается в элегантную обстановку помещения.

На всякий случай я погрозил Биллу пальцем, и на этом инцидент был бы исчерпан, если бы не тот факт, что через несколько дней после отъезда студентов в моей сумке не обнаружилось второе, точно такое же блюдечко. Позор! Однако на пути Микронезия — Европа эта «летающая» тарелочка разбилась на мелкие кусочки.

Мы причалили к острову Дублон у какого-то полуразвалившегося мола. Повсюду — растрескавшийся бетон. Может, наша скромная лодка причалила там, где (13 шлюпок выходили на берег матросы японской экспедиционной флотилии, которая 12 октября 1914 г. принимала здесь наследство, доставшееся ей от имперской Германии? Вскоре после этого японцы построили на острове фабрику, которая вырабатывала консервы из тунца, значительно повысили производство копры, а потом… начались безумства. Японцы стали строить здесь бункеры, убежища, склады, набережные, базу для подводных лодок, порт для гидропланов. На этот небольшой остров в 10–12 километров длиной ушло огромное количество цемента. На побережье под каждым кустом — бункеры, фундаменты разрушенных построек, гектары потрескавшегося бетона. Я возвращался к лодке расстроенный.

Природа на островах Трук, как и везде, удивительна. Но то, что натворили здесь люди, кажется жалким, бесцельным. Все заброшено, забыто, развалено, поросло скудной растительностью: остатки госпиталя, резервуаров. Людей здесь немного — 2500 человек, даже Джо не может точно сказать, чем они занимаются.

— В общем делают сувениры для туристов, ловят рыбу, но все-таки здесь есть школа.

— Я знаю, раньше тут жили замечательные мореходы.

— Это верно. Но сейчас лодок делают очень мало, редко кто выходит за рыбой из лагуны. Предпочитают покупать консервы из тунца. Это вкусно и дешево.