Луи Буссенар - Приключения знаменитых первопроходцев. Северный полюс

Шестое октября. Сто шестнадцатый день. Подъем в семь тридцать. Чашка чая, заваренного по третьему разу, разбавленного пятнадцатью граммами спирта. Ветер немного стих. Алексей уходит на охоту. В восемь сорок пять бедняга Эриксен ушел из жизни. Пришлось обратиться к товарищам со словами, внушающими надежду и отвагу. Алексей возвращается ни с чем — идет слишком густой снег. Великий Боже! Что будет с нами? Шесть килограммов и триста пятьдесят граммов собачьего мяса — вот весь наш провиант, а до ближайшего возможного поселения — сорок шесть километров. У нас нет инструментов, чтобы вскрыть окаменевшую от мороза почву, поэтому река станет могилой Эриксена! Мы зашиваем усопшего в ламбрекены палатки; я накрываю его английским флагом. Мы пытаемся при помощи пол-унции спирта обрести какие-то силы, чтобы выполнить последний долг. Но сможем ли мы хотя бы донести тело до реки? В двенадцать сорок я прочитал заупокойную молитву. Затем процессия добралась-таки до берега; мы сделали прорубь и спустили под лед тело товарища; троекратный залп наших ремингтонов почтил его память. Напротив места, где волны скрыли Эриксена, мы поставили крест, на котором вырезали следующую надпись:

ПАМЯТИ X. X. ЭРИКСЕНА

6 ОКТЯБРЯ 1881 ГОДА

«ЖАННЕТТА»

ВОЕННО-МОРСКОЙ ФЛОТ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ

Ужин в пять часов вечера — четыреста пятьдесят граммов собачатины и чай.

Седьмое октября. Сто семнадцатый день. На завтрак остатки бедной собачки и последние крошки чая. Мы выходим в путь, имея в запасе только два литра и двести семьдесят пять граммов спирта и пустой чайник! Бог, столько раз помогавший нам до сих пор, не оставит нас в беде! Мы несем с собой два ремингтона и двести сорок три заряда, а винчестер, превратившийся в лишний груз, и сто шестьдесят один патрон к нему я оставляю в избушке вместе со следующим документом:

“Пятница, 7 октября 1881 года.

Мы, офицеры и матросы с “Жаннетты”, корабля военно-морского флота Соединенных Штатов Америки, выходим сегодня утром с целью достигнуть форсированным маршем Кан-Марк-Сурки или любого другого поселения на берегах Лены. Мы добрались сюда во вторник 4 октября с товарищем, который был уже очень плох; вчера он скончался от обморожения и крайнего утомления, а в полдень мы похоронили его в реке. Остальные чувствуют себя хорошо, но у нас совсем не осталось провианта: остатки съедены сегодня утром”.

Мы вышли в восемь тридцать и к одиннадцати двадцати прошли три мили. После обеда (тридцать граммов спирта с кипятком) Алексей уходит в тундру с ремингтоном на плече. В пять часов он приносит чайку, которая тут же угодила в котел и приготовлена на ужин с половиной унции спирта. Легкий ветерок; полнолуние; ясное звездное небо; мороз вроде ослаб.

Восьмое октября. Сто восемнадцатый день. Подъем в пять тридцать, завтрак — унция спирта и пинта кипятка. Как говорит доктор, спирт спасает нас от многих напастей: глушит голодные спазмы в желудке, препятствует скоплению газов после трапезы, а в количестве трех унций на одну глотку поддерживает силу духа. До обеда (по унции “огненной воды” на человека), который состоялся в половине одиннадцатого на берегу реки, проходим пять миль. После привала удается пройти только милю — тяжелая дорога по почти лишенной растительности тундре и жуткий холод. На ужин опять только пол-унции спирта.

Девятое октября, воскресенье. Сто девятнадцатый день. Подъем в полпятого, утренняя молитва. Унция спирта. В семь часов Ниндеманн и Норос отправились за помощью. Они взяли с собой свои одеяла, карабин, сорок зарядов и две унции спирта. Я советую им держаться западного берега реки, чтобы добраться к ближайшему населенному пункту. Мы тепло проводили товарищей. Ужин — пол-унции спирта.

Десятое октября. Сто двадцатый день. В пять тридцать — последняя доза спирта. В полседьмого Алексей опять уходит на охоту. Тем временем мы варим остатки оленьих шкур. Вчера утром я с удовольствием позавтракал своими кожаными гетрами. Легкий ветерок с юго-юго-востока. Прохладно. Привал в одиннадцать. Мы едва не падаем от изнеможения. Разжигаем добрый костер. Чаем, заваренным по десятому разу, промываем бутылку из-под спирта, затем выпиваем всю эту бурду. Выходим в полдень. Метель. Тяжелый переход; Ли не выдерживает и умоляет, чтобы его бросили. Мы идем по следам Ниндеманна и Нороса. В три часа останавливаемся — сил нет никаких. Только Алексей уходит опять с ружьем, но впустую. Отужинали: каждый проглотил по ложке глицерина. Мы очень ослабели, но не теряем чувства юмора. Бог нам поможет!

Одиннадцатое октября. Сто двадцать первый день. Снежные шквалы с юго-запада. Идти не можем. Дичь исчезла. Ложка глицерина, разведенная в кипятке. Дров в округе мало.

Двенадцатое октября. Сто двадцать второй день. На завтрак последний глицерин. Настаиваем в котелке листья арктической ивы. Все слабеют на глазах. Сил едва хватает на вылазки за дровами.

Тринадцатое октября. Сто двадцать третий день. Чай из листочков ивы. От Ниндеманна никаких новостей! Только Бог может спасти нас!

Четырнадцатое октября. Сто двадцать четвертый день. Утром — чаек из ивы. На обед — то же самое плюс пол кофейной ложки сладкого миндального масла. К ужину удалось подстрелить чайку.

Пятнадцатое октября. Сто двадцать пятый день. Завтрак: чай из ивы и два старых сапога. Алексей совсем плох, так же как и Ли.

Шестнадцатое октября, воскресенье. Сто двадцать шестой день. Молитва. Алексею все хуже.

Семнадцатое октября. Сто двадцать седьмой день. Доктор крестит умирающего Алексея. Отходная молитва. Сегодня день рождения Коллинза, сорок лет. Перед заходом солнца Алексей испускает последний вздох — голодная смерть. Я накрываю его флагом.

Восемнадцатое октября. Сто двадцать восьмой день. Спокойно и тихо падает снег. После полудня мы несем Алексея на замерзшую реку и накрываем толстыми ледяными глыбами.

Девятнадцатое октября. Сто двадцать девятый день. Разрезали полотно палатки, чтобы лучше укутать ноги. Доктор ушел вперед на поиски лучшего пристанища. Мы нагнали его только глубокой ночью.

Двадцатое октября. Сто тридцатый день. Яркое солнце, жуткий мороз. Ли и Каак при смерти.

Двадцать первое октября. Сто тридцать первый день. Около полуночи мы с доктором обнаружили, что Каак, лежавший между нами, умер. Ли скончался в полдень. Когда он понял, что конец близок, я прочитал отходную молитву.

Двадцать второе октября. Сто тридцать второй день. Мы слишком слабы, чтобы вынести тела Ли и Каака на лед. Оставляем их за поворотом, подальше от глаз.

Двадцать третье октября, воскресенье. Сто тридцать третий день. Все очень слабы. Отдыхаем и спим весь день. Вечером выходим все же за дровами. Прочитали часть воскресной молитвы. Ноги болят и не влезают в сапоги.