Алан Маршалл - Мы такие же люди

Широкий песчаный пляж тянулся до устья реки Блит. Полоска раковин и водорослей, отмечающая границы прилива, проходила далеко от края воды. Она пролегала по гладкому песку подобно линии, выведенной на шоссе. Мы полетели вдоль этой линии. Тень самолета скользила по пляжу.

Пологий подъем берега заканчивался полосой травы; далее барьер из чайных деревьев и густая трава отделяли покрытую водяными лилиями лагуну от берега.

Эта барьерная полоса то расширялась, то сужалась. На широком участке, заросшем банксией {Имеется в виду медоносное растение Bangcsia ornata. В прошлом аборигены подслащивали воду цветами банксии.} и акацией, стояли два куполообразных шалаша, крытых корой.

У шалашей сидели на корточках две старухи. Поодаль, у костра, на котором жарилась какая-то дичь, собрались мужчины и женщины. Они обернулись и с удивлением посмотрели на самолет. Двое седобородых мужчин пустились наутек под укрытие деревьев, держа руки над головой, словно они боялись, что на них обрушится град камней.

Пролетая над берегами залива Бокаут, мы неоднократно видели подобные группы аборигенов. На песчаных отмелях, запустивших желтые пальцы в синеву моря, играли дети; иногда их отцы стояли в воде у берега с занесенными для удара копьями.

На болотах мы видели вереницы женщин. Неся за спиной наполненные плетеные сумки, они держали путь к шалашам, дым которых вился над деревьями. Мужчины шагали гуськом в высокой траве, доходившей им до самого пояса.

Мы оставили позади крошечный островок Хол-Раунд, расположенный неподалеку от устья реки Ливерпуль.

Зеленовато-голубые воды залива Джанкшэн были испещрены тысячами медуз. Вдоль берега плавал одинокий пеликан...

Мы летели над берегами, поросшими мангровами, над лесистыми равнинами, над проливом Макари к островам Гоулберн. Над миссией Гоулберн мы сбросили почту. Поджидавшие самолет аборигены подхватили ее. А мы опять понеслись над материком, затем пересекли залив Маунтноррис и направились к острову Крокер, где находится миссия для метисов.

Крокер - большой остров, отделенный от материка проливом шириной около двух миль. Недавно три буйвола переплыли этот пролив. Двух аборигены прикончили копьями, а третий укрылся в болотах острова.

По холмам острова Крокер бродят стада диких лошадей, завезенных сюда с острова Тимор в давние времена Алфом Брауном, скупщиком трепангов. Они прижились здесь, их теперь насчитывают целые сотни.

Остров Крокер отделен проливом от огромного полуострова Коберг царства деревьев, лагун и парковых лесов {Парковые леса - светлые эвкалиптовые леса, в которых деревья расположены далеко одно от другого, а пространство между ними покрыто травой.}. Сейчас, в сезон дождей, полуостров казался очень привлекательным. В некоторых местах деревья росли так ровно и красиво, что казалось, будто мы летим над настоящим парком.

Здесь водится множество аистов. При нашем приближении они тяжело поднимались в воздух над водой, усеянной лилиями. Тут были стайки гусей, колпиц, белых цапель и уток.

По лесной чаще бешеным галопом, сокрушая все преграды на своем пути, скакали три браминских быка {Браминский бык - очевидно, имеется в виду зебу, или горбатый скот (Bos Taurus indicus), завезенный в Австралию из Южной Азии.}. Мы видели много этих животных в лесистых местностях, где, по-видимому, они предпочитают находиться. В отличие от обычных буйволов они не собираются в стада, а бродят по двое или по трое. Они произошли от животных, убежавших в тридцатые годы прошлого века из поселений в районе Порт-Эссингтона и залива Раффлз.

Буйволов тоже завезли в эти поселения; они распространились по всему Арнхемленду, тогда как браминский скот сохранился только на полуострове Коберг. Повидимому, животные этой породы очень пугливы. При виде самолета они убегали, охваченные страхом.

Мы снова увидели море - уже у пролива Дундас. Джек Слейд стал набирать высоту, пока мы не достигли облаков, тоже летевших в направлении Дарвина.

Ранним утром я стоял на веранде миссии Оэнпелли. Эта миссия расположена в западном Арнхемленде, примерно в 160 милях к востоку от Дарвина.

Миссия находится в самой красивой местности из всех, отведенных резервациям на севере Австралии.

По топкой равнине, протянувшейся к западу, неподалеку от извилистого русла реки Восточный Аллигатор, бродят буйволы, отпечатывая свои следы на пропитанной водой траве.

Знаменитый охотник на буйволов Пэдди Кахилл (говорят, он убивал по две тысячи этих животных в год) и другие охотники, промышлявшие в этом районе, едва не истребили всех буйволов. Но прекращение охоты на буйволов во время войны способствовало увеличению поголовья. Теперь их тут великое множество.

Животный мир Оэнпелли богат. В лесистых районах можно встретить валляби и обычных кенгуру; на болотах в изобилии водится птица. Почва отличается плодородием. Теперь, когда сезон дождей подходил к концу, деревья и травы буйно цвели и давали семена.

С утра воздух был свеж и прохладен. Передо мной расстилалась лагуна, отделяя строения миссии от крутого склона, которым начиналось центральное плато.

Казалось, это ясное утро знаменовало переход от сезона дождей к сухому времени года.

Я пошел завтракать. Ральф Бартон, управляющий миссии, и Норман Вудхарт, священник, уже сидели за столом, готовясь атаковать тушеное мясо - основное блюдо каждой трапезы. Дело в том, что запасы продовольствия в миссии подошли к концу, а люгер, доставлявший их к якорной стоянке в устье реки Восточный Аллигатор, сильно запаздывал.

Повар-абориген бродил где-то в зарослях со своими соплеменниками. Женщина, заменявшая его, обладала таким умением лишать приготовляемое ею мясо мягкости, что каждая трапеза превращалась в ратный подвиг. Иногда, восполняя отсутствие хлеба и масла, она пыталась испечь лепешки. Но их тоже было невозможно разжевать.

Бартон и Вудхарт (оба были неженаты) никогда не жаловались; изо дня в день они безропотно поглощали жесткое мясо. Их больше всего интересовали темнокожие питомцы миссии.

Людей, которых можно охарактеризовать простыми словами "хорошие люди", встречаешь не слишком часто. Бартон и Вудхарт несомненно были хорошие люди.

Свой первый вечер в Оэнпелли я провел в беседе с Бартоном. На землю быстро спустилась тропическая ночь. Я едва мог различить контуры деревьев на фоне темного неба. Вдруг я услышал возле веранды ребячий говор. В открытую дверь заглянул улыбающийся мальчик. За ним стояли другие дети и женщина с младенцем на плечах.

Бартон сказал извиняющимся голосом:

- Простите меня, нам придется прервать беседу. В это время я всегда играю с детьми.

Его слова обрадовали меня. Мне было приятно, что Бартон так хорошо относится к местным детям.