Андрей Шилов - Финляндия

По опыту руководителя проекта www.infinland.net Натальи Киреевой, из 100 человек, задающих на сайте вопрос о политическом убежище, только 10 понимают, что это такое. Поэтому начать нужно с простого — учиться, учиться и учиться, прочитать все что можно на эту тему. Киреева выделяет «Женевскую Конвенцию и выдержки из Дублинского Соглашения». «Узнайте о „подводных камнях“, которые встречаются в процессе обращения за статусом, — подчеркивает она. — Что такое ответственная страна, третья страна, безопасная страна и так далее».

Потом чтение пойдет легче. Углубитесь в форумы на темы беженства, почитайте вопросы и ответы. Задайте вопрос сами (по моему опыту, онлайн-консультанты на www.infinland.net отзываются не точно в заявленное время, но все-таки не молчат). Люди часто ленятся читать, хотят поговорить, задать вопрос именно по своей ситуации, с этим авторы сайта смирились: «Ничего страшного, отвечаем в сто первый раз одно и то же каждому лично».

Никогда бы не подумал, что профессионалы считают главной проблемой при подаче заявления правильный перевод. «Очень часто, — сокрушается Наталья Киреева, — переводчик, которого полиция предоставляет для интервью, не русский, а лишь „знающий русский язык“, потому и переводы получаются скромные. Бывает и наоборот: русскоговорящий переводчик затрудняется перевести те или иные особенности русского менталитета на финский». То есть если ваша правая рука — хороший юрист, то левая точно — переводчик.

Итак, 88 россиян получили финское убежище в 2013 году, а практика существует давно. Портрет политических беженцев из России — словно краткий курс новейшей истории страны. По тому, что попадало в прессу и что я лично знаю через своих знакомых, беженцы представляют те самые группы, на которые, как считает Евросоюз и Финляндия, обрушивалась мощь российского государства. Это чеченцы, геи и журналисты.

«Со мной общались по-английски, потому что мне это легко, но у соискателя убежища есть право на все собеседования на родном языке», — рассказывает мне журналист Оксана Челышева. Она получила убежище в Финляндии в апреле 2014-го.

— Главный аргумент — что это угрожает жизни? — спрашиваю я ее.

— У каждого разные обстоятельства. Но в моей ситуации было более чем достаточно оснований опасаться негативного отношения со стороны властей в России.

Как и многие другие беженцы, Оксана не раскрывает все подробности своего дела, только замечает: «У меня украли паспорт, а потом отказались выдать в российском посольстве новый. Потребовали, чтобы я вернулась в Россию. Что было сделано в форме шантажа. Я писала об этом, поэтому и говорить могу свободно».

Разумеется, из-за простой потери паспорта никто убежище не предоставляет — это был финал долгой истории, связанной и с журналистской, и с правозащитной деятельностью Оксаны Челышевой. Я бы сказал, что никакой отдельный случай не может быть гарантией того, что у другого человека в похожей ситуации результат будет тем же.

Оксана подчеркивает принцип: «Не только преследование на уровне страны нужно доказать. Главное — предъявить свидетельства того, что общая ситуация в стране чревата проблемами лично для вас».

Прошение об убежище власти Финляндии рассматривают полгода-год, в течение этого времени человек может жить в съемной квартире, а может — в бесплатном центре для беженцев. Это не отель, а скорее общежитие — тем, что я видел, дал бы две звезды (Оксана Челышева дает три). Если человек приехал с детьми, они ходят здесь в школу, сам он получает пособие, пользуется государственной медициной и имеет государственного адвоката.

«Раньше финны никогда не видели человека другой национальности, понимаете? — рассуждает Челышева. — Первые беженцы сюда приехали в 1973 году из Чили, и с тех пор Финляндия стала одной из стран, где на уровне простого человека пытаются преодолеть комплексы по отношению к человеку другой культуры. Один из моих здешних друзей сказал: „Я настолько уверен в том, что ничего не грозит моему языку, моей культуре, что мне не нужно доказывать никому, что я финн“. Вот это мне очень у финнов импонирует. Это не национализм, это уверенность в себе: кто бы рядом с ними ни жил, они все равно останутся финнами».

А приехавшие, вероятно, останутся чужими. Это я не к тому, что не нужно интегрироваться, а для трезвости взгляда. Журналист Константин Ранке поделился своим опытом, как эту разницу использовать в личных целях. «Я поначалу не мог понять, — говорит он, — почему, когда я спрашиваю на улице, как пройти или что-то еще, мне зачастую отвечают, мол, я не знаю, или вообще ничего не говорят. А потом мне объяснили друзья, что нужно говорить, почему ты спрашиваешь. Тогда я начал спрашивать так: „Здравствуйте! Я иностранец, помогите мне!“ Именно иностранец, так как отношение к иностранцу и к эмигранту разное. Иностранец — это доход страны, это человек, который не пытается сесть на их социал. Ты позиционируешь себя иностранцем, это объясняет и твой плохой язык, и то, почему ты пристал с вопросом. „Помогите мне“ — хорошая фраза. И человек с удовольствием дает совет глупому иностранцу».

Разумеется, уличный способ не поможет в работе и в карьере, везде, где тебя знают или хотя бы видят твои документы, читают твою фамилию. Скажем, девушка родилась в Финляндии, и ее мама с папой родились в Финляндии, а предки когда-то приехали сюда из России, о чем говорит по-прежнему русская фамилия. Девушка и по-русски не говорит, растет совершенно местным человеком, оканчивает школу, становится студенткой, в поисках подработки рассылает повсюду свое резюме и замечает, что нет ни одного ответа. Тогда она начинает прозванивать места, куда отправляла резюме, и ее переспрашивают: «А, ты говоришь по-фински?» Это реальная история, я не выдумываю, вопрос был улажен, подработка нашлась — но так ведь можно сделать вывод, что человека из-за фамилии не хотели брать на работу.

Интеграция «чужих» болезненна в каждой стране, Финляндия далеко не худший вариант, пусть Евросоюз и критиковал страну в 2004 году за «расизм и нетерпимость» по отношению к своим русским. За десять лет и русских стало больше, и внимания к ним чуть возросло — появились специальные «пункты обслуживания населения», где можно по-русски разузнать кое-что про языковые курсы, работу, учебу, садики и школы (www.virka.fi, www.espoo.fi/inespoo).

«Свои и чужие» — вечная тема, в каждой стране об этом много историй. В ответ на случай с девушкой с русской фамилией финны наверняка вспомнят своих министров Тарью Филатов и Марию Гузенину-Ричардсон — вот же сделали люди карьеру, и фамилия не мешала. Читая одно исследование местного бизнеса, наткнулся на цифру 25 % — настолько меньше доходы у мигрантов по сравнению с доходами финнов. В другом исследовании читаю, что русскоязычным предпринимателям мешает русский акцент. Охотно верю.