Луи Буссенар - Приключения знаменитых первопроходцев. Океания

Хоуитт подумал, что все три исследователя умерли, истратив последние силы на то, чтобы закрыть ящик с драгоценным дневником экспедиции и зарыть его у корней дерева. Куда они могли пойти? Где испустил каждый свой последний вздох? И где были их тела, не получившие достойного погребения?

Вокруг дерева было много следов. Между лагерем и большой лужей, из которой несчастные брали воду, тоже было много следов, но невозможно было разобрать, какие из них старые, а какие — относительно свежие. Хоуитт проявил великое терпение и принялся искать следы с упорством настоящего следопыта, и, хотя часто обманывался и возвращался назад, он все же не терял надежды. 10 сентября он нашел следы босых ног, а также следы человека в сапогах. Он пошел по этим следам, и они привели его к стоянке аборигенов. Хоуитта заметили еще издали. Навстречу ему, пошатываясь, выступил какой-то человек в жалких лохмотьях. Это был белый. Он мало походил на человека, скорее то был какой-то бесплотный призрак, едва державшийся на ногах и разразившийся при виде Хоуитта бурными рыданиями. Бедняга не мог вымолвить ни слова… То был единственный оставшийся в живых… И это был Кинг!

Понемногу несчастный обрел дар речи и рассказал Хоуитту о том, что произошло после того, как он, более выносливый, чем Берк и Уиллс, зарыл ящик в песок. По его словам, 28 июня агонизирующий Уиллс стал умолять его отправиться на поиски аборигенов. Только на них была теперь надежда. Берк пошел с Кингом. Уиллс доверил Берку свои часы и прощальное письмо к отцу. Наконец, трое мужчин, чья дружба была скреплена перенесенными вместе страданиями, расстались, как оказалось, навсегда.

Пошатываясь от голода и слабости, Берк и Кинг брели по пустыне в течение двух дней, но не нашли стоянки племени аборигенов. Берк потерял сознание… Он ничего не видел и почти ничего не слышал. Затем он поднялся, но тотчас же упал… Едва слышным голосом он попросил своего спутника не бросать его до тех пор, пока он не умрет, а затем оставить труп под немилосердным австралийским солнцем, не пытаясь предать тело погребению.

Агония продолжалась почти целые сутки. Берк скончался около восьми утра. Кинг провел еще несколько часов рядом с мертвым другом, а затем отправился дальше, искать аборигенов. Он оплакивал начальника экспедиции и уже ни на что не надеялся.

Кинг бродил по пустыне еще два дня. Он немного подкрепился, так как нашел мешок «нарду», случайно забытый аборигенами. В конце концов он решил вернуться обратно, в оазис, к Уиллсу. «Я надеялся застать его живым, — говорил он тихим, безжизненным голосом, — и я принес ему трех птиц, похожих на ворон… Но я нашел его мертвым, на том самом месте, где я его оставил. Похоже, что в оазис приходили туземцы… Они унесли часть его одежды… Я засыпал тело песком… Мои припасы подходили к концу, и я пошел по следам аборигенов…»

Когда Кинг немного восстановил силы, он отвел Хоуитта в то место, где лежали два скелета, так как аборигены в знак почтения соединили обоих умерших и сохранили их останки в некоем подобии покрытой листвой хижины. Рядом с Берком на песке лежал его револьвер, который он попросил Кинга поместить рядом со своей правой рукой.

Хоуитт покрыл тела британским национальным флагом. Его спутники вырыли глубокую могилу и с почестями опустили туда останки двух отважных первопроходцев. Затем Хоуитт щедро наградил туземцев и отправился вместе с Кингом в Мельбурн, увозя с собой дневник экспедиции и предсмертные письма Берка и Уиллса.

Девятого декабря того же года неутомимый Хоуитт, создавший себе нечто вроде культа двух жертв неумолимого рока, вновь выступил в поход, получив от властей Виктории поручение доставить останки Берка и Уиллса в Мельбурн, что и было сделано.

Через год после смерти Берка и Уиллса весь город Мельбурн, а вернее, вся провинция Виктория и вся Австралия торжественно хоронили своих героев. В центре города был установлен памятник, увековечивший память смельчаков.

Маркиз де Бовуар. — Бро де Сен-Поль-Лиас.

Маркиз де Бовуар, без сомнения, является одним из самых замечательных рассказчиков, который сумел в увлекательной форме изложить свои впечатления от увиденного во время путешествий и сообщить читателю немало полезных фактов.

Молодой, богатый, сильный, выносливый, отличный спортсмен и стрелок, маркиз де Бовуар, которому в 1866 году было двадцать лет, с какой-то молодецкой удалью разгуливал по всему белому свету в компании молодого герцога Орлеанского и его гувернера, блестящего морского офицера в отставке.

Путешествуя, маркиз делал многочисленные записи, нет, вернее будет сказать, он писал, он творил. Его путевые заметки, облаченные в форму писем к родным, позже были собраны воедино и изданы. И по сей день они являются образцом литературы такого жанра. В этом блестящем, совершенном по форме, остроумном, чуть шутливом, даже озорном произведении, очень живом и очень умном, и, что самое главное, очень французском по своему духу, перед очарованным взором читателя проходят чередой люди и животные, сменяют друг друга пейзажи и картины нравов. Перед нами открываются неведомые горизонты, кипят невиданные страсти, разворачиваются странные события, появляются необычайные, загадочные типы, и все это чередуется с такой быстротой, что читатель испытывает одновременно и удовольствие от чтения, и непреодолимое желание совершить вместе с маркизом де Бовуар кругосветное путешествие всякий раз, когда открывает его книгу…

Сейчас нас занимает Океания. Остановимся на страницах книги, посвященных Яве, и последуем за маркизом на этот дивный остров. Лучшего гида нам не найти.

«Мы галопом проносимся по улицам старой части Батавии, построенной в очень нездоровом месте, на заболоченном морском побережье. Здесь есть только жилища туземцев и довольно большое количество ветхих строений контор торговых фирм, чьи крыши напоминают голландские дома, построенные в прошлые века. Эти древние мрачные постройки составляют разительный контраст с роскошной зеленью тропической растительности.

Но вот мы проезжаем по мосту и въезжаем в новый город. О, это какой-то сказочный сад! Зеленый рай! Настоящая феерия! Сказать по правде, в Батавии совсем нет улиц, а есть только величественные тенистые аллеи, обсаженные самыми прекрасными и самыми густыми деревьями, которые образуют нечто вроде арок и беседок, что в Европе мы можем видеть только на сцене Гранд-Опера [220] Гранд-Опера («Большая опера» — фр. ) — знаменитый оперный театр в Париже. . Жгучие лучи безжалостного солнца проникают под сей плотный покров только в некоторых местах и придают зелени чудесный золотистый отлив. Золотые отблески играют на пышных султанах кокосовых пальм, на длинных, вытянутых вверх ветвях каких-то деревьев, которые не назовешь иначе как «пылающими» [221] « Пылающее » дерево ( фр. flamboyante) — тропическое дерево Poincianaregia, которое отличается красивыми красно-оранжевыми цветами, ради которых культивируется в парковых хозяйствах. , ибо они сплошь усеяны ярко-алыми цветами.