Аркадий Виноградов - Вокруг света на «Заре»

Новый день ничего хорошего не принес: все так же бушевало море, так же ревел ветер в снастях и так же болтало шхуну на волнах. Все, без исключения, члены экипажа шхуны, долгое время не были в море и, естественно, хаотичная качка сильно действовала на моряков. После нескольких дней непрерывной качки все постоянно чувствовали тошноту, абсолютно пропал аппетит, а лица моряков приобрели зеленоватый оттенок. После качки и аврала все падали в кровати и старались как можно меньше двигаться. Головную боль снимали таблетками из запасов доктора, который и сам жестоко страдал от морской болезни.

На состояние организма моряков существенно влиял и еще один момент. У Виктора Плахова на следующий день плавания «случился» день рождения, и он предварительно запасся спиртным и закусками. Ну, не выбрасывать же доброкачественный продукт в море, поэтому, день рождения, хоть наспех и скромно, но традиционно был отмечен в перерыве между «авралом» и вахтой.

Кто же знал, что на следующий день они попадут в жестокий шторм. Поэтому им пришлось страдать не только от качки, но и от последствий выпитого алкоголя.

Несмотря на сильную качку, работу и вахты никто не отменял и в положенное время курсанты отправлялись на мостик к штурвалу.

Блок питания в лице повара и пекаря тоже работал исправно, хотя приготовить борщ и суп при такой качке было делом не простым. На стол команде каждое утро подавался свежеиспеченный хлеб и все удивлялись, когда пекарь успевал его испечь. Перед обедом буфетчица смачивала скатерти и в таком виде застилала стол, так как посуда по сухой скатерти во время шторма грозила свалиться со стола.

Столы в кают-компании тоже имели свои «секреты»»: по всему их периметру с краев прикреплялись планки, во время шторма они поднимались, закреплялись специальными защелками, и получалось своеобразное ограждение, не позволяющее тарелкам упасть со стола. Чтобы борщ не выливался из тарелки, буфетчица наливала его на самое донышко, и потом желающим давала добавку. Шторм сильно раскачивал шхуну, и чтобы донести ложку с борщом до рта, надо было приспособиться к качке, поймать момент, когда судно на секунду задержится на волне, чтобы перевалиться на другой борт и в этот момент поднести ложку ко рту.

В первые дни шторма аппетит практически пропал у всех, но со временем организм привык и за столом кают-компании, как и прежде, пошли оживленные разговоры и шутки. Кают-компания это единственное место, где собирается весь, кроме вахты, командный состав и где можно спокойно посидеть и поговорить.

Прав был боцман, когда говорил, что качка на шхуне переносится труднее, чем на большом пароходе, так как ее корпус небольшой длины по отношению к длине волны, поэтому шхуна «кланялась» и качалась, как «Ванька-Встанька» на каждой волне, а их было много. С непривычки это давало себе знать, особенно штатским научным сотрудникам, да и остальным было несладко.

Трое суток морская стихия жестоко «играла» с попавшим в ее крепкие лапы маленьким суденышком, бросая его с волны на волну, или опуская в образовывавшиеся между волнами ямы. В этих случаях шхуна днищем с размаху ударялась о воду, и создавалось впечатление, что она попала на что-то очень твердое. А через некоторое время, переваливаясь с борта на борт, она поднималась на очередную волну, чтобы снова рухнуть в водяную яму.

Приближение шторма определяется не только по падению давления. Первая волна перехлестнувшая через борт – это его визитная карточка. Теперь трудно сухим пробраться с бака на корму. А через полчаса палубы уже совсем не видно под клокочущей водой и трудно разобраться, где кончается судно и начинается океан. Шхуна то зарывается носом в волны, то становится на дыбы. Волны яростно разбиваются о борт и тысячами брызг перелетают через надстройки.

Двери и иллюминаторы накрепко задраены и кажется не осталось ни одной щели, куда может проникнуть вода, но она все же находит только ей известные пути. Просачивается через потолок, течет тонкими струйками по переборкам. Она всюду: соленая и въедливая. Из машинного отделения сообщают, что вода попала на распределительный энергощит, следом пришло сообщение, что залило кормовую лабораторию и агрегатную и нужна срочная помощь. Все бросаются вниз промывать спиртом приборы и протирать их насухо.

Шхуну бросает на волнах из стороны в сторону и создается впечатление, что она остервенело отплясывает под аккомпанемент взбесившихся волн какой-то дикий танец. Палуба убегает из-под ног, а все вещи вдруг приобретают способность двигаться, падать, греметь и трещать. Даже кровать норовит сбросить тебя на палубу, и ты должен крепко держаться руками за ее спинки. И нужно быть настоящим акробатом, чтобы передвигаться по ускользающей из-под ног палубы.

Ходить вообще не хочется. Хочется лечь и забыть обо всем на свете. Всего в двадцати сантиметрах от уха в борт шхуны гулко бьет волна, корпус дрожит и, кажется, что он вот-вот развалится. За время длительной стоянки организм отвыкает от качки и надо некоторое время, чтобы он опять к ней привык. Через двое суток морская болезнь проходит, и первыми это чувствуют работники камбуза: в столовой и кают-компании просят добавки.

Шторм все усиливается, радист не покидает радиорубки и передает капитану неважные вести: несколько пароходов подали сигналы бедствия, на пути шхуны очередной тайфун, следом идет второй и он уже приближается к южной части Японии. Тайфуны – это тропические циклоны, возникающие над океаном и приэкваториальной зоне Тихого океана. В Атлантическом океане они называются ураганами. Исследованиями тропических циклонов занимаются многие ученые мира, но причины их возникновения до сих пор не ясны.

Тропические циклоны зарождаются в летнее время, и максимальное их количество падает на август-сентябрь. Скорость ветра в районе циклонов иногда достигает двухсот километров.

Берега были далеко и локатор до них на доставал, звезд и солнца на покрытом тяжелыми облаками небе не было видно, и определить точное местонахождение шхуны не представлялось возможным. Оставался только один старый способ определения места судна – по счислению. От последнего точного местонахождения судна прокладывался курс следования и с учетом скорости ветра, подводных течений и волнения моря каждую вахту определяли относительное местоположение судна. Скорость и направление ветра вахтенные матросы замеряли специальным прибором анеометром каждые полчаса, а данные о подводных течениях брали из лоции – морском справочнике.

Учитывая, что судно практически не имело хода, а учесть все элементы морской стихии, влияющие на местоположение судна, было весьма затруднительным, точное определение откладывалось до улучшения погоды или приближения к берегу. Особенно это относилось к тем случаям, когда плавание вдали от берегов продолжалось более месяца.