Александр Старостин - Спасение челюскинцев

— Все упрятали, Эрнст. Спи спокойно. Теперь ты должен думать только об одном — о связи. Ты освобожден от авралов. Тебе и без авралов скучно не будет, — сказал кто-то из темноты.

— Что правда, то правда. У радиста жизнь вполне сносна, когда все в порядке. Но ничего. На льду у нас собрался народ опытный, битый. Вот только ни у кого пока нет опыта кораблекрушений.

Завывала пурга, и слегка поскрипывал лед.

Кренкель подумал, что следовало бы поспать, такая возможность не скоро еще предоставится. Но сон не приходил.

Все в палатке затихли. То один, то другой принимался, однако, ворочаться, молча закуривал. Стенки палаток освещались от затяжек папирос.

История освоения Арктики не знала ничего подобного. Бывали, конечно, кораблекрушения, когда люди оставались выброшенными на лед или на необитаемый остров. Но то все бывало с народом подготовленным и физически и морально, который знал, на что шел. А тут больше ста человек, и все разного возраста, разных физических возможностей.

Не хотелось верить в собственную гибель. Ждать помощи? Но кто может помочь? На собаках сквозь торосы не пройдешь: Чукотское море, наверное, самое неспокойное в смысле ледовой обстановки. Береговые чукчи, для которых Арктика — дом родной, не решатся пойти в собачий поход по льду: они знают, что это такое.

Даже такой ледокол, как «Красин», не пройдет на Чукотку зимой. Ждать весны? А хватит ли продуктов? Не начнется ли цинга, обычная болезнь полярников?

Идти пешком? Это, конечно, можно. Можно, будь в экспедиции одни молодые, крепкие мужчины. Да и то, удастся ли пройти? Тут главная трудность в движении льдов. Никто пока толком не знает, куда идут льды. Австрийская экспедиция Вейпрехта-Пайера, оставив затертый во льдах корабль, за пятьдесят пять дней изнурительнейшего похода сумела пройти лишь два с половиной километра. Шведская экспедиция Андрэ за четыре дня прошла около трех километров. Где-то тут погибла экспедиция американца Де-Лонга — тоже шли пешком. Погибла экспедиция Брусилова. Погиб Мальмгрен из экспедиции Нобиле, достаточно опытный полярник.

Нет, даже «Красин» сюда не пройдет. Разве что через Атлантику, Панамский канал и далее по всей географии. Но плоскодонный ледокол вряд ли выдержит океанские штормы. А если и выдержит, то доберется до Чукотского моря только к лету.

Самолеты сюда вряд ли долетят. Вон Ляпидевский из бухты Провидения рвался, рвался да так и не сумел добраться. А если б и добрался, то это еще очень большой вопрос, удалось бы ему сесть среди торосов или нет.

Словом, было над чем подумать.

Заворочался Шмидт, достал папиросу, закурил и долго глядел на дым, освещаемый затяжками.

«Никто не храпит, — думал он. — Значит, никто не спит. А может, я не прав? Где наша главная ошибка, которая привела судно к гибели? Может, следовало зазимовать в какой-нибудь подходящей бухте Колючинской губы, как это сделал Норденшельд? Может, следовало сразу же вызвать «Литке»? Может, упустили время? И вот первая жертва — завхоз Могилевич. И еще эта трубка в зубах. Неужели ему хотелось покрасоваться перед всеми со своей дурацкой трубкой? Или, может, просто растерялся, когда перенес ногу через реллинг?..»

Отто Юльевич не спал до утра или, вернее, до того времени, которое можно было бы считать утром.

14 ФЕВРАЛЯ пилот трансавиации Михаил Васильевич Водопьянов был в Харькове и услышал от двух проходивших мимо незнакомых ему людей, что «Челюскин» утонул. Разговор шел на украинском языке, и Водопьянов решил, что чего-то недопонял.

«Как же мог утонуть такой корабль? — подумал он и заспешил к газетному киоску. — А что же с людьми?»

Он приобрел газету и на мгновение представил полярную ночь, мороз, пургу. Ему сделалось не по себе.

Ошибки не было — «Челюскин» и в самом деле утонул.

Михаил Васильевич вспомнил недавний разговор со Слепневым.

Выполнив обратный рейс в Москву, он тотчас же двинулся к начальнику трансавиации с просьбой направить его на выручку челюскинцев.

Начальник трансавиации — стройный и спортивный мужчина в летной форме — показал на кресло, а сам стал прохаживаться по кабинету взад-вперед. Прямо в кабинете с потолка свешивались гимнастические кольца.

Начальник снял китель, спрятал его в шкаф, потом подпрыгнул и повис на кольцах.

— Я в курсе дела, — сказал он, — знаю цель твоего визита.

Михаил Васильевич промолчал: чего ж тут говорить, если начальство «в курсе».

— Самолет хорошо подготовлен? — спросил начальник и ловко подтянулся.

— Хорошо. А рейсы с матрицами газеты «Правда» показали, что даже отлично. Трубопроводы систем не замерзают, в кабине тоже не очень мерзнешь.

— Хорошо.

Начальник сделал гимнастический уголок.

Водопьянов подумал: «Ну, все в порядке».

А еще он подумал, что надо, пожалуй, и себе устроить гимнастические кольца: авиатор всегда должен быть в форме.

— И ты хотел бы участвовать в спасении челюскинцев? — спросил начальник и стал раскачиваться.

— Затем и пришел.

— Но это решаю не я, а правительственная комиссия.

— Ведь к челюскинцам иначе не доберешься, кроме как на ероплане. При чем тут комиссия? Дайте приказ — и я его выполню.

— Сколько человек на льдине?

Начальник сделал соскок и подошел к Водопьянову.

— Сто четыре.

— А будет сто шесть. И самолет сломаешь, и сам покалечишься. Тогда и тебя придется спасать. Если, конечно, при посадке на торосы не угробишься. А я пойду под суд за легкомыслие.

— Не сто шесть, а сто пять! — огрызнулся Водопьянов. — Я полечу на лед без механика.

— До свидания, товарищ Водопьянов. Вам позвонят и дадут задание на вылет. Куда надо. Советую вам и впредь соразмерять свои желания и силы.

Водопьянов вышел из кабинета.

«Черт знает что! — мысленно ворчал он. — Мой самолет переоборудован. Приемник воздушного давления не замерзает в полете, приборы почти не отказывают… А полетят другие на неподготовленных машинах. Ну так что же с того, что полеты на Чукотку были неудачны. Надо же кому-то лететь!»

На другой день он получил задание: в Каспийском море унесло на льдине охотников за тюленями и лошадей, надо спасать.

«Ну что ж, — подумал Водопьянов. — Надо и этих спасать. А как же лошадей вывозить?»

Думая о лошадях, Водопьянов вспомнил свое крестьянское детство, ночное, лошадей.

«Надо, надо спасать лошадок», — сказал он себе.

Почти одновременно с заданием полета на Каспий пришла бумага из газеты «Правда». Просили позвонить.

— Зайдите в газету, — сказали ему, — вас премировали.

— За что?

— За матричные рейсы. Вы сделали полезное и нужное дело. Газеты благодаря вам выходили одновременно в Москве и Ленинграде.