Александр Старостин - Спасение челюскинцев

— Извольте выполнять мой приказ. Вам следует немедленно вылететь в Америку, в больницу. Вас будет сопровождать человек, знающий английский язык, — Кренкель.

— Я протестую, — сказал Шмидт слабым голосом. — Лагерь нельзя оставлять с одним радистом.

Казалось, даже этот краткий диалог утомил Отто Юльевича, и он закрыл глаза.

— Тогда вас будет сопровождать доктор Никитин.

— Я не могу, — сказал врач Никитин, который в это время находился в палатке.

— Это еще почему? — нахмурился Бобров. — Кажется, теперь я — начальник экспедиции, и вы не имеете права обсуждать мое решение.

— Я не могу, — повторил Никитин, — ехать в Америку в таком грязном полушубке. Распорядитесь выдать мне новый полушубок.

Бобров и Кренкель засмеялись: уж чего-чего, а этого добра здесь хватало с избытком. Даже Шмидт улыбнулся слабой улыбкой.

Через некоторое время пришла телеграмма Шмидту от Куйбышева.

«Правительство поставило перед всеми участниками помощи челюскинцам с самого начала задачу спасти весь состав экспедиции и команды. Ваш вылет ни на йоту не уменьшит энергии всех героических работников по спасению, чтобы перевезти на материк всех до единого. Со спокойной совестью вылетайте и будьте уверены, что ни одного человека не отдадим в жертву льдам. Куйбышев».

Шмидта в Ванкарем доставил Молоков. Из Ванкарема со Шмидтом на борту должен был вылететь в Америку Слепнев.

В Анадыре мело несколько дней подряд. На шестые сутки, 11 апреля, наконец, утихло.

Началась спешная подготовка группы Галышева к вылету. Самолеты разгребали из-под снега — их занесло полностью, — одновременно грели воду и моторы. Весь Анадырь принимал участие в аврале предполетной подготовки.

И вот во время запуска двигателя на самолете старшего группы Галышева произошла неприятность: отказал насос.

Виктор Львович Галышев, долговязый, сутуловатый человек с худым красным лицом, некоторое время глядел в сторону горы Дионисия, потом сказал:

— Летите одни.

— Нет, так не пойдет, — возразил Иван Доронин. — Меня-то вы не бросили со сломанными шасси.

— Много работы, Иван. Тут такая оригинальная конструкция, что надо разобрать полмотора, чтоб добраться до помпы, — невесело улыбнулся Галышев.

— Вот мы и поможем, — сказал Водопьянов.

— Летите и ни о чем таком не думайте. Тебе, Иван, помогли, и что же из этого вышло? Ремонт — три часа, а потом пурга на пять дней. Кроме того, я нахожусь на твердой земле, а челюскинцы — на льдине. Я здоров, а там — половина больных.

Доронин и Водопьянов замолчали.

— Вы же понимаете, — продолжал Галышев, — каждый час дорог. Дружба дружбой, а жизнь челюскинцев дороже. Летите и не терзайтесь. В конце концов, я — старший, и вы обязаны мне подчиняться.

Водопьянов и Доронин решили идти на Ванкарем напрямик — через Анадырский хребет, так на шестьсот километров ближе.

— Учтите, что Каманин не одолел хребет, — сказал начальник погранзаставы. — И вообще так пока еще никто не летал.

— Надо же кому-то начинать, — пробормотал, как бы оправдываясь, Водопьянов. — И тогда, наверное, была плохая погода. А теперь как будто ничего. — Он из суеверия подержался за угол стола.

Он подумал о радиограмме, полученной два дня назад от самого Куйбышева. Все пилоты знали ее чуть ли не наизусть.

«Еще раз напоминаю о необходимости для вас, наряду с немедленным использованием каждого благоприятного момента, большой осторожности. От вас требуется не молодчество, а обязательное спасение экспедиции. Я не диктую вам опытным, видавшим виды летчикам, маршрут. Если уверены — летите! Но я обязан вам сказать, что героизм заключается в спасении челюскинцев во что бы то ни стало, а не в воздушной джигитовке. Вам виднее. Куйбышев».

Мороз доходил до тридцати пяти градусов.

— Если мотор застынет — верная гибель, — сказал начальник погранзаставы.

— Ну, какая-нибудь горная долина, может, и отыщется, — успокоил его Водопьянов.

О вынужденной посадке в горах, где нет ни души, не хотелось ни говорить, ни думать.

— Так как у вас самолеты разнотипные, — сказал Галышев, — лететь вместе не следует. Может быть, ты, Миша, прилетишь раньше, тогда сразу и приступай к делу.

Под «делом» и он и Водопьянов понимали спасение челюскинцев, а не тяжелейший и рискованный перелет от Хабаровска до Ванкарема по новым трассам.

— Если повезет, — буркнул Водопьянов.

Через час с минутами он пересек залив Святого Креста и пошел через Анадырский хребет. Глянув на горы, которые внизу, он подумал: «Не так уж они и высоки… Впрочем…»

Дальше он решил не думать: нельзя бахвалиться перед горами и судьбой. В любой момент может отказать мотор и погода измениться не в лучшую сторону.

Водопьянов вышел в лагуну Амгуэмы. По крайней мере, он так решил.

«Скоро и Ванкарем, — сказал он себе. — А вон и мыс. Но что же это такое, братцы, получается? Говорили, что там яранги да радиостанция, а здесь большие строения и две радиомачты… Э-э, да ведь это мыс Северный! Просто лагуны имеют сходные очертания. Нас снесло на двадцать верст к западу. Тоже неплохо, что промазал: в Ванкареме, говорят, топлива с гулькин нос. Заправлюсь здесь под завязку и — в Ванкарем».

В этот день, однако, вылететь не удалось: вылетели 12 апреля, заправив не только основные и дополнительные баки, но и все емкости, которые удалось отыскать на Северном.

Судя по расчетному времени полета, Ванкарему давно следовало бы показаться, но он словно в воду канул.

— Ну, прямо заколдованное место, — сказал Водопьянов механику через переговорную трубу.

— Может, не долетели еще?

— Боюсь, как бы не перелетели.

И тут Водопьянов увидел далеко внизу собачьи упряжки и людей. Их освещало низкое солнце. Тени от собак были длинноноги, как жирафы.

«Вот у кого и спросим», — решил он и, удерживая ручку управления ногами, написал в блокноте: «Махните рукой в сторону Ванкарема».

Потом положил записку в «вымпел» — трубочку, на которой длинная бичева и флажок, и выкинул послание в форточку.

Получив вымпел, люди замахали руками в ту сторону, откуда Водопьянов только что прилетел.

— Ну вот, а ты споришь! — сказал он механику, хотя тот и не думал спорить.

— А что это за люди? Кто они?

— Челюскинцы! — осенило Водопьянова. — Точно, это они! Их уже вывезли. Они выбираются в Провидение, на корабль.

— Тоже не близок путь, — отозвался механик, — если на собачках.

— Вот мы им и поможем.

Через несколько минут возник Ванкарем. При заходе на посадку Михаил Васильевич увидел в воздухе краснокрылый глянцевитый самолет с буквами М8 на синем фюзеляже.

«Слепнев!» — догадался Водопьянов. Думал покачать крыльями — «поздороваться», но передумал: «Некогда!»