Анатолий Вассерман - Прогулки по умным местам

И другая сторона жизни Ильи Ильича. Будучи галахическим евреем (то есть сыном еврейки), он забаллотирован при выборах на должность профессора Военно-медицинской академии (Сеченов, рекомендовавший его на эту должность, в знак протеста ушёл в отставку; так оба оказались в Одессе). Преследуемый реакционным руководством Новороссийского [20] В разные эпохи Новороссийский край включал многие разные земли, но на протяжении большей части существования этой административной единицы её фактическим – а зачастую и формальным – центром была Одесса. университета, вышел в отставку, а в 1887-м году – при известном своим антисемитизмом Александре III – и вовсе вынужден покинуть Россию. Автор книги «Этюды оптимизма» сам дважды покушался на самоубийство, в 28 лет лишился любимой жены. Неутомимый исследователь причин старости и борец с нею сам умер в 71 год после нескольких инфарктов.

Такова, увы, естественная диалектика жизни. Главное же – дела человека и память о нём. Желательно – объективная память, определяемая его делами.

Возвращаемся к Украинскому театру и поворачиваем налево на улицу Конную. Дом № 14 – пятиэтажный, серый, строгий, имперский; таких немало в Санкт-Петербурге на Каменоостровском проспекте. На фасаде скромная табличка: « В цьому будинку з 1928 р. по 1989 р. жив і працював видатний математик Марко Григорович Крейн». Перевод текста, думаем, не нужен.

Марк Григорьевич Крейн – один из самых крупных математиков XX века. Уровень переднего края математики к этому времени настолько отдалился от, так сказать, бытовых знаний, что математики сейчас, пожалуй, самые малоизвестные учёные.

Сходу все смогут назвать только Григория Яковлевича Перельмана с его экстравагантной внешностью и не менее экстравагантным поведением. По сей день обсуждают его отказ от премии в миллион долларов. Сам он объяснил, что премию следовало бы разделить между многими исследователями, на чьи труды он опирался в собственных подходах к гипотезе Жюля Анри Леоновича Пуанкаре. Но исследователи ищут и другие причины. Например, один из авторов этой книги полагает: всё дело в обычном среди математиков мнении, что фундаментальные идеи приходят в голову только до 40 (если очень повезёт – 45) лет, а потом остаётся лишь прорабатывать придуманное ранее. Если Перельман по ходу работы над доказательством гипотезы Пуанкаре наткнулся на новое направление исследований, то мог бояться, что изменение образа жизни, неизбежное при неожиданном получении крупной суммы, отвлечёт его от работы как раз в критические годы (он родился 13-го июня 1966-го, доказал гипотезу Пуанкаре в 2002-м, а премии ему присудили в 2006-м и 2010-м). Теперь же он уехал на преподавательскую работу в Швецию, возможно, потому, что накопил достаточно свежих идей и хочет прорабатывать их в спокойной обстановке, не отвлекаясь на контакты с журналистами.

Увы, авторы слишком далеки от математики, чтобы оценить по достоинству труды хоть Перельмана, хоть Крейна (да и работы Пуанкаре мы можем понять разве что в самых популярных переложениях). Поэтому нам только остаётся поверить американским математикам П. Лаксу и Р. Филлипсу: они назвали Крейна «одним из математических гигантов ХХ века» и посвятили ему свою книгу «как дань необычайно широкому и глубокому вкладу в математику».

Биография Крейна типична для математика – вундеркинда и «лица еврейской национальности»: доцент – в 22 года, профессор и заведующий кафедрой – в 26, член-корреспондент Академии наук Украины в 32 года; изгнан из Одесского университета в 41 год (в 1948-м году, когда в первый – и, увы, далеко не в последний – раз резко испортились наши взаимоотношения с Израилем), уволен из института математики АН УССР в 44 года (в 1951-м).

Преданный родному городу Марк Григорьевич не откликнулся на предложения из Москвы и Ленинграда, а продолжал работать в Одессе, создав одну из крупнейших математических школ. «Невыездной» математик избран иностранным членом Национальной Академии наук США и Американской Академии искусств и наук, членом Американского математического общества, почётным членом Московского, Ленинградского, Киевского, Харьковского математических обществ, удостоен международной премии Вольфа, Государственной премии Украины, премии имени академика Алексея Николаевича Крылова. Один только перечень введенных и исследованных Крейном новых понятий занимает почти половину страницы в третьем номере журнала «Успехи математических наук» за 1978-й год. Не удивительно, что Марк Григорьевич входит в число десяти самых цитируемых математиков мира. И хотя, повторимся, известность Крейна не имеет ничего общего с нынешней популярностью Перельмана, в годы нашей молодости – когда Марк Григорьевич ещё был жив – ходили слухи, что в одном популярном американском путеводителе про Одессу написано: «Знаменита своим Оперным театром, Потёмкинской лестницей и тем, что в Одессе живёт математик Крейн».

Если не помешает кодовый замок на воротах, заглянем во двор дома, где жил Марк Григорьевич. Нас встречает очень ухоженная по одесским понятиям территория – двор замощен современной плиткой, все фасады в хорошем состоянии; внутренние балконы идут уступом, чтобы площадь их была максимальна. Пройдя двор до конца, мы увидим ещё один подъезд, а за ним – маленький второй дворик: из него просматривается наша научная библиотека. Известно, что часть библиотеки М. Г. Крейна передана библиотеке имени Горького. Так в Одессе всё переплетено.

Напротив дома Крейна – на углу Конной и Елисаветинской улиц – общежитие № 1 Одесского университета. Строго говоря, сейчас это «Одесский национальный университет имени И. И. Мечникова». Молодёжь, привыкшая к существованию в городе нескольких университетов, знает, что в названии нужно обязательно указывать «университет Мечникова»; наше же поколение говорит просто «университет», когда речь идёт об этом старейшем ВУЗе Одессы. К главному его корпусу мы и движемся по Елисаветинской улице, но «противолодочным зигзагом» [21] Дабы затруднить расчёт торпедного залпа, суда в военное время ходят по специально составленным схемам с неожиданными резкими сменами курса, причём при движении в караване на каждое судно заранее раздают сборник схем и время от времени передают на весь караван номер очередной схемы, выбранный на флагмане при помощи генератора случайных чисел. .

Зигзаг первый: громадный дом, Елизаветинская, № 4, он же – Пастера, № 19. «Он же – Гоша, он же – Гога», – как называли героя Алексея Баталова в оскароносном фильме «Москва слезам не верит». Строго говоря, дом мог иметь номер и по Торговой улице, так как его фасады выходят на все три улицы. Но – по причудливой нумерации – дома, стоящие на чётной стороне Торговой, на двух кварталах подряд имеют адреса только по перпендикулярным улицам. В результате на Торговой есть дом № 10, а затем сразу – дом № 20 (на одной парадной «трёхдворового» дома написано краской «14», что можно трактовать как «Торговая улица, дом № 14», но официальных табличек с нумерацией нет). Наш дом проходной – нечастое дело для Одессы с её классическими замкнутыми домами и дворами-колодцами (аналогично Петербургу Достоевского). В рассматриваемом доме целых три двора-колодца, а число окон по трём фасадам составляет 74, что соизмеримо со 160 окнами таинственного дома Ганувера у мыса Гардена (см. «Золотую цепь» Александра Степановича Гриневского – Грина). Фасад здания недавно отремонтирован, что приятно.