Анатолий Вассерман - Прогулки по умным местам

Увы, нам придётся потрудиться, чтобы отыскать интересные архитектурные элементы. При последующем строительстве третьего и четвёртого этажей основные «изюминки» Минкуса разрушены – только симпатичная решётка на окнах цокольного этажа и на балконе со стороны Старопортофранковской чуть-чуть напоминает об утраченном архитектурном памятнике. Осталось, правда, и интересное конструктивное решение: левое крыло, идущее вдоль узкого Каретного переулка, сделано с уступом от тротуара вглубь, чтобы не превратить переулок окончательно в «каменные джунгли». Как бы то ни было, институт разместился в менее интересном с архитектурной точки зрения, но вдвое большем по площади здании, чем было еврейское училище.

Среди первых выпускников в 1931-м году ОИИС закончил С. М. Плахотник – будущий заместитель Министра связи СССР. А пока он занимается… телевидением. ВПЕРВЫЕ В СССР – в марте 1931-го – принята по эфиру из Лондона телевизионная картинка, хотя и малоразборчивая: всего 30 строк (в Москве такой сигнал передан в апреле) – предел возможностей систем с механической развёрткой изображения. В сентябре того же года в Одессе началась собственная телетрансляция [65] Регулярное вещание с предварительным анонсом – то есть для всех, кто мог создать соответствующий приёмник – в СССР началось 1-го октября 1931-го – в день рождения нашего отца – в Москве. . Затем – в 1935-м – под руководством Плахотника опять же ВПЕРВЫЕ В СССР такой телесигнал передан из Одессы в Москву (и завершилась эта серия экспериментов только в 1937-м). А ещё до этого он сконструировал один из первых в СССР телевизоров, который в 1933 году подарен Наркомвоенмору Клименту Ефремовичу Ворошилову. Вот вопрос для викторин (на чистое знание): « Кто в СССР был первым владельцем телевизора и в каком году?». Впрочем, авторы вопросов во всемирном движении «Что? Где? Когда?» могут на основе этого факта придумать вопрос, позволяющий «вычислить» правильный ответ. И то, и другое – большое искусство, но именно в возможности выйти на ответ рассуждениями, а не только знаниями, отличие «ЧГК» от традиционных викторин.

Идём дальше. С 1937-го года институт возглавлял Владимир Андреевич Надеждин – выпускник Военной академии связи. Это не случайно. Страна тогда готовилась к очевидно неизбежной войне, где, как было уже ясно, роль средств связи – одна из важнейших. В институте создаются «военные группы», обучаемые по специальной программе. С началом войны их студенты становятся командирами подразделений связи и в своём деле достигают больших высот.

Выпускник 1941-го года Николай Николаевич Смирницкий дослужился до генерал-лейтенанта и получил Государственную премию за «большой вклад в развитие машиностроения». Можно только догадываться, какая военная тематика скрывается за этой общей формулировкой. Впрочем, некоторое представление о ней даёт его последняя перед уходом в запас должность: начальник главного управления ракетного вооружения и член военного совета ракетных войск стратегического назначения.

Его сокурсник Фёдор Тихонович Канивченко руководил организацией связи Верховного Главнокомандующего на международных Тегеранской и Ялтинской конференциях, а выпускник 1934-го года Архип Григорьевич Молдованов командовал узлом радиосвязи, через который проходила информация в Москву и в Париж с места подписания Акта о безоговорочной капитуляции Германии. Это сейчас – в эпоху Интернета, смартфонов и WiFi – передать «картинку» из любой точки – не проблема. Но сколько усилий потребовалось от инженеров-связистов в те годы, сложно даже представить.

А ещё раньше – в июле 1941-го – шла напряжённая подготовка института к эвакуации. Одновременно в лабораторных корпусах института на базе нетранспортабельного оборудования – радиостанции, телеграфной лаборатории, дизельной электростанции гарантированного электроснабжения – создан узел связи Приморской армии. Он сыграл чрезвычайно важную роль в героической обороне Одессы. В значительной мере благодаря чёткой работе связи Одесса осталась неразрушенной.

Институт эвакуировали сначала в Гурьев, потом в Ташкент. Там же оказался и Московский институт связи. Для рационального использования преподавателей и лабораторного оборудования институты объединили, и – удивительное дело – возглавил объединённый институт не московский, а одесский директор. В результате из эвакуации В. А. Надеждин с москвичами уезжает в столицу, а «восстановленный в правах» Одесский электротехнический институт инженеров связи возвращается в Одессу. В начале 1945-го года его вновь возглавляет С. Д. Ясиновский.

Как и другим одесским ВУЗам, институту связи пришлось возобновлять занятия в очень тяжёлых условиях: лабораторные корпуса были разрушены, в учебном (в бывшем здании еврейского училища) был, как ни странно, действующий немецкий госпиталь.

В результате невероятно трудных организационных и восстановительных работ уже в октябре 1944-го года впервые после освобождения Одессы от фашистских захватчиков в институт приняли 60 студентов. Они не только учились, но и жили в учебных аудиториях, так как полуразрушенное здание студенческого общежития на Манежной улице – прекрасный образец конструктивизма – временно предоставили преподавателям, возвращавшимся в институт.

Но уже в 1946-м году начинается строительство нового учебного корпуса. Завершили его в 1948-м, но – как бывает в строительстве – отделочные работы длятся до сентября 1953-го года. Архитектор Исидор Самойлович Брейбурд создал очень типичное для того времени здание – трёхэтажное, но монументальное, в чём-то тяжеловесное, с полукруглой центральной частью, украшенной колоннами, объединяющими второй и третий этаж ризалита. Как говорится, классический «сталинский ампир».

Институту было очень важно получить новое просторное здание. Первые же студенты, полностью отучившиеся в нём и закончившие институт в 1959-м году, дали невероятный научный результат: в этом выпуске 7 докторов и 46 кандидатов технических наук, два лауреата Государственной премии и один лауреат премии Совета министров СССР.

Как бы ни смеялись над наивностью той эпохи – эпохи, когда «партия торжественно провозглашает – нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме» [66] Это было ещё и политически безграмотно: в принятой тогда – третьей – программе коммунистической партии коммунизмом считалось общество, обеспечивающее каждому гражданину не – как считали все классики марксизма – возможность саморазвития путём бесплатного удовлетворения обеспечивающих эту возможность материальных потребностей, а всего лишь бесплатное удовлетворение любых материальных потребностей без учёта их цели. – но все эти лозунги про химизацию, «догнать и перегнать Америку» и прочие привлекали в технические ВУЗы громадное количество энтузиастов.