Владимир Динец - Тропою дикого осла

Впрочем, где-то с полуночи фонарь уже не освещает ничего, кроме тумана и дождевых капель. Ночую в каком-то сарае, причудливо изогнувшись под сухими участками спальника. Хорошо, что автобус сюда не прошел, хоть это и был дорогой «спальный автобус» с полками вдоль окон. Ведь тогда я бы не увидел ничего из вышеперечисленного.

29.08. 24$+192Y. Ниже ~1500 м сосново-магнолиевые леса кончаются, и дальше идет совсем другой лес — более красивого в жизни не видел. В 300-500 метрах одна от другой торчат похожие на огромные черные кипарисы тайвании юннаньские высотой метров по восемьдесят. Основной полог состоит из нескольких видов акаций — от обычной «стыдливой мимозы» до экзотических «зонтиков» с плотными листьями и метровыми стручками. В подлеске — цветущие камелии и бамбук. По этим прозрачным зарослям я прошел 36 километров, но увидел только маленького, похожего на дегенеративную косулю свиного оленя, пару попугаев и зимородка у заросшего лотосом пруда (лотосы еще цветут).

На высоте ~1200 м, когда, по моим расчетам, должен был начаться настоящий тропический лес, вдруг пошли поля кукурузы, табака и риса, где вообще ничего не водилось, кроме бамбуковых крыс и ласточек. Впрочем, в такой дождь трудно чего-либо ожидать. Среди полей торчали яблони и кусты мандаринов (они здесь величиной с апельсин, темно-зеленые и необычайно сладкие — может быть, это вообще другой вид цитрусов). Я, конечно, задержался на часик, и это была ошибка:

ниже начались бананы, причем не вечно незрелые горные, а маленькие, золотисто-желтые и очень вкусные. Растянул рюкзак до предела и забил до отказа, после чего прополз километра три и упал. Перед моим мутным взором уходили вдаль стройные ряды ананасов. До сих пор я их ел три раза в жизни: в раннем детстве, в Гааге после обмена в автомате советских двугривенных на гульдены и на днях в Лиджанге, не считая ломтиков в компоте. Ребята, ананасы очень вкусные.

30.08. 24$+192Y. Утром проснулся под навесом из пальмовых листьев среди плантации чего-то типа кабачков, но сладкого и на деревьях. Легкий завтрак (с 7 до 9 часов), и я волочу рюкзак в Раджи — последний поселок перед Бирмой. Живут здесь племена ачанг и айни. Айни, как и большинство народов Западной Юннани, исповедуют смесь ламаизма, махаяны и хинаяны. Ачанг близки к айни, но, подобно народам Южной Юннани, исповедуют хинаяну и строят конические пагоды и ступы.

Ближайший лес, увы, уже в Бирме. Его хорошо видно, но переходить границу в столь густонаселенном месте слишком рискованно. Поэтому я два часа торчу под дождем, дожидаясь попутки в Щишуанбанну («10 районов, выращивающих опиум») — китайскую часть «Золотого треугольника» на крайнем юге. Наконец ловлю грузовик с углем, и мы ползем по бесконечным перевалам, пока не темнеет. Второй пассажир читает «китайско-русский разговорник для приграничной торговли» — не знаю, зачем ему в Юннани русский язык. В лучах фар появляются причудливые силуэты бананов — словно помесь мельницы с вертолетом; крошечные вислобрюхие свинки, больше похожие на французских бульдогов; огромные бурые гаялы (домашние гауры); плантации гевеи с привязанными к стволам аккуратными чашечками для сбора каучука. Начинаем подъем на перевал через Уляншань (2000 м). По моим расчетам, где-то здесь мы пересекаем Северный тропик. Вдруг, словно символ начинающейся отсюда лучшей части Земли, перед машиной возникает дымчатый леопард. Шофер резко газует, надеясь добыть дорогую шкурку, а я потихоньку перевожу рукоятку на нейтраль. Скорость сразу падает, и шкурка убегает. Так поступают тимуровцы. Мужик ничего не заметил: проклятая ручка и так все время соскакивает из-за тряски.

31.08. 24$+190Y. В час ночи въезжаем в Щишуанбанну: проехали Менгжен с красивым восьмиугольным храмом, Менгхай (деревню айни), Йингонг — столицу Щишуанбанны, Менглун (там живет племя юнио) и добрались до Менглы к шести утра. В Менгле тоже много юнио. Они живут в длинных домах-бараках по 20-30 семей в каждом и красят зубы в черный цвет, как в древней Руси. Женщины ходят в черно-белых платьях и носят букеты цветов в огромных дырках растянутых мочек ушей.

Из Менглы ловлю «газик» в Менгхан. Это юго-восточный угол Щ., здесь вдоль лаосской границы полосой в 5-20 км шириной тянется заповедник для охраны бенгальского тигра. Завтракаю «древесными кабачками» (это папайя — позор, что сразу не вспомнил), выбираюсь из деревни и в 8 утра наконец-то вхожу в тропический лес. Об этом я мечтал двадцать лет — с тех пор, как научился читать.

Дождь кончился, хотя в это трудно поверить, появилось солнце. Моя простуда прошла, словно ее выключили, и даже пальцы почти не болят, хотя опухоль еще осталась. Из всех многочисленных описаний троп. леса, которые мне приходилось читать, самой близкой к истине оказалась версия Даррелла: исключительно красивое место, по которому очень приятно побродить. При этом там столько интересного, что бродить можно всю жизнь (чем я отчасти и собираюсь заняться).

Если полог леса не нарушен рубкой или ветровалом, то подлесок состоит в основном из мягких папоротников и тонкого бамбука, так что ходить можно без троп, хотя это несколько шумно. Но если где-то упало или срублено дерево, там вырастает пучок бамбука до 30 м высотой, окруженный гигантскими лопухами, бананами и колючками. В общем, лучше ходить по речкам. Еще можно найти дерево, оплетенное фикусом-душителем, по этой «сетке» влезть наверх и передвигаться по кронам. Но это очень сложно и утомительно: во-первых, яруса не сплошные и приходится все время менять высоту, во-вторых, рюкзак приходится оставлять внизу и потом за ним возвращаться. Зато фауна разных ярусов отличается больше, чем сибирская от канадской.

В самых высоких кронах, торчащих над лесом, живут те, для кого это удобная база для облета территории: орлы, летучие лисицы, хохлатые стрижи. Первый ярус (очень высокие деревья) — самый интересный, здесь жизнь просто кипит: попугаи, дронго, иволги; тут также больше всего бабочек, но за ними не очень-то побегаешь. Второй ярус (средние деревья) — самый густой. Тут обитают зеленые голуби, листовки, райские мухоловки, древесные змеи; в этом ярусе болье всего цветов, поэтому в нем держатся нектарницы и дневные бражники. В третьем ярусе (низкие деревья и бамбук) живут тупайи, квакши, медососы, агамы-калоты. В четвертом (кустарник, мелкий бамбук, высокие папоротники и маленькие пальмы) — дом для множества мелких, тусклоокрашенных птичек, тимелий, земляных белок. Пятый ярус (трава и поверхность почвы) населяют лесные куропатки, питты, мангусты, бесчисленные лягушки, большеголовые черепахи (они иногда и на деревья взбираются), змеи и крупные звери. В подстилке и почве прокладывают ходы слепозмейки, червяги и бамбуковые крысы. Я называю только тех, кого встретил в первый же день.