Альфред Шклярский - Томек в Гран-Чако

– Мы готовы к этому, – ответил Вильмовский. – Спроси, сеньор Антонио, что его интересует.

Метис поговорил с Длинной Рукой, снова повернулся к Вильмовскому:

– Он спрашивает, сколько тебе надо лошадей и мулов.

– Десять лошадей и пять мулов, только само собой разумеется сильных и здоровых.

Приступили к торгу. Видать, добывать лошадей Длинной Руке было не трудно, он быстро отступил от своих первоначальных непомерных желаний. Вильмовский вместе с Уилсоном и Збышеком вытаскивали из сундуков различные ткани, коралловые бусы, зеркальца, трубки, охотничьи ножи, ножницы, ружья, порох и пули, медный провод, при виде этих богатств чиригуано не скрывали удовольствия. Когда в конце концов обмен был завершен, Вильмовский произнес:

– Ну, хорошо! Мы готовы отдать вам все это, а сейчас хотели бы посмотреть лошадей и мулов.

На этот раз Длинная Рука ответил сам на ломаном испанском:

– Скоро увидишь! Вот пригоним их с пастбища и начнем объезжать.

– Так они еще не объезжены? – поразился Вильмовский, бросив изумленный взгляд на Антонио.

– Зачем нам было их объезжать, пока они нам не нужны? – искренне удивился Длинная Рука.

– Но мы же потеряем массу времени! – огорчился Томек.

– Объездка продлится самое большое три-четыре дня, – успокоил Антонио.

– Да после четырех дней объездки вряд ли кто из нас сумеет долго удержаться в седле, – рассердился Томек. – Я объезжал мустангов в Аризоне, разбираюсь в этом. Одичалые, норовистые лошади не так быстро позволят себя оседлать, а ведь с нами женщины.

– Женщины ходят пешком, верхом ездят только мужчины, – поучающим тоном объявил Длинная Рука.

– Чиригуано умеют быстро объезжать коней, – уверял Антонио.

– Что делать, нет у нас другого выхода, – подвел Вильмовский итог обсуждения.

Длинная Рука начал приглашать гостей к себе на отдых и угощение, но Вильмовский ловко уклонился от ночлега в примитивных подозрительного вида шалашах, а тем временем велел Збышеку поставить недалеко от деревни палатки. В одной палатке сложили багаж экспедиции. Сюбео и By Мень взяли на себя охрану временного лагеря. Подобная осторожность была вполне оправдана, поскольку индейцы имеют очень слабое понятие о личной собственности.

Наконец-то после многодневного путешествия на лодке участники экспедиции смогли немого отдохнуть перед походом вглубь Гран-Чако. Один лишь Томек и не помышлял об отдыхе. Сопровождаемый Динго он слонялся вслед за Антонио по деревне, подсматривая, как живут чирингуано. По этой причине, когда к вечеру By Мень позвал всех ужинать, Томеку было что сказать.

– Не странно ли, что чирингуано, живущие собирательством и рыболовством, не делают лодок и вообще их не имеют? – делился он своими наблюдениями. – Антонио говорит, только если им надо за реку, тогда они строят примитивные плоты или делают кожаные лодки. Такими лодками пользуются и североамериканские индейцы [102].

– Томек, а почему ты говоришь, что свое пропитание чиригуано добывают собирательством и рыболовством? – не согласился Збышек. – Ведь название Чако означает охотничьи угодья, значит, они должны бы прежде всего питаться дичью!

– Название это относительное, его дали местности индейцы Анд, а у них вообще нет промысловых зверей, – вступил в разговор Вильмовский. – Разумеется, по сравнению со скалистыми, пустынными Андами в Чако водится кое-какой зверь, и все же охота играет некоторую роль только в восточной и южной части края, да и там не занимает такого места, как рыболовство и собирательство. Земледелие тоже имеет лишь подсобное значение и не может вынудить индейцев вести оседлый образ жизни.

– Вот это неприятный сюрприз! – огорчился Збышек. – А я-то надеялся, что в Чако мы легко раздобудем свежего мяса.

– Не беспокойся, Збышек! Длинная Рука и Антонио уверяли меня, что в Чако водятся олени, тапиры, пекари, крокодилы, обезьяны и птицы, – утешил его Томек.

– Ну, и кто из вас отважится есть крокодилов и обезьян? – возмутилась Наташа.

– Крокодилье мясо не так уж плохо! – весело ответил ей Томек. – Я его пробовал в Африке.

– Я предпочту умереть с голода, чем съесть обезьяну, – не сдавалась Наташа.

– Сразу видно, ты еще не знаешь, на что способен действительно голодный человек, – сказал Томек.

– Томек прав, – вмешался Вильмовский. – Индейцы часто живут впроголодь и потому едят все, что попадается.

– В лагерях сборщиков каучука я видел, как индейцы ели древесных червей, муравьев и термитов, – вставил Уилсон.

– С такими лакомствами мог бы согласиться только разве Тадек Новицкий, он-то из любопытства готов хоть в пекло заглянуть, – с юмором произнес Томек.

– Я его хорошо понимаю, меня тоже всегда тянет попробовать в разных странах местной пищи, – сказала Салли. – Но сейчас у меня одна мечта – вытянуться в гамаке. Надо успеть спрятаться под москитной сеткой, пока комары не принялись за свое.

Все были измучены, так что Томек назначил мужчин на ночную стражу и вскоре в лагере наступила тишина. Ночь прошла спокойно, но на рассвете участников экспедиции разбудил гвалт в деревеньке чиригуано. Стоявший в дозоре последним Збышек известил Томека, что Антонио отправляется восвояси, поэтому участники экспедиции вышли на берег проститься с метисом и его гребцами.

Перед тем, как сесть в лодку, Антонио еще раз пожал руку Вильмовскому и вполголоса сказал ему:

– Длинная Рука уже послал за лошадьми. Через несколько дней вы сможете тронуться в путь. Чиригуано устраивают прощальный пир, женщины уже готовят чичу. Будьте начеку! Пьяные чиригуано становятся буйными и драчливыми.

– Спасибо, Антонио, будем об этом помнить, – поблагодарил Вильмовский.

Лодки поплыли вверх по Пилькомайо, участники же экспедиции приступили к завтраку. Не успели они его закончить, как в степи раздался топот и крики. В облаке пыли показался десяток с лишним лошадей и мулов, во всю прыть несущихся по направлению к деревне. Оба Вильмовских, Уилсон и Збышек поскорее закончили завтрак и побежали на берег Пилькомайо, откуда раздавались призывные крики. Динго, измученный неподвижным сидением в лодке, охотно понесся вслед за Томеком.

Чиригуано с криками, размахиванием рук облепили берег реки, делавшей в этом месте большую излучину. В воде бултыхались разгоряченные лошади и мулы, у каждого на спине сидели без седла по двое парней. Растянувшись в цепочку, индейцы не выпускали коней и мулов на берег, а тем в воде не удавалось сбросить с себя молодых, гибких всадников.

– А, так вот он какой, чиригуанский способ объездки лошадей! – весело воскликнул Томек.

– Молодцы, здорово у них получается! – заметил Вильмовский.

– Значит, стоит загнать лошадей в реку, и мальчишки, ничем не рискуя, могут подплыть к ним и взобраться на спину, – добавил Збышек.