Владимир Санин - Точка возврата

Разговор продолжался так:

БЕЛУХИН.Правильно, Слава, соображение мудрое. Баба живет дольше потому, что в ней всего две составные части: жир да ревность.

АННА ГРИГОРЬЕВНА.Тебя, что ли, ревнуют, старый черт? Постыдился бы при людях.

БЕЛУХИН.А кого же, если не меня? Это борода у меня сивая, а на самом деле я – о-го-го!

АННА ГРИГОРЬЕВНА.Старый! Не «о-го-го» ты, а «о-хо-хо»!

ЗОЗУЛЯ.Если серьезно, то нервная система женщины совершеннее, она легче переносит стрессы и лучше приспосабливается к тяжелым условиям.

КИСЛОВ.Бабе голову ломать не надо, за нее мужик думает. Тоже сказал – лучше приспосабливаются!

ЗОЗУЛЯ.Я имею в виду…

КИСЛОВ.Не знаю, что ты имеешь в виду, а вот в Антарктиде правильно делают, что баб не берут, без них куда спокойнее.

Я.А кто в Мирном орал: «К чертовой матери мужской континент, не нужны мне ваши суточные, к жене хочу!»?

КИСЛОВ.Мало ли чего я орал…

БЕЛУХИН.Нет уж, паря, без ихней сестры Арктику обжить не смогли, и Антарктиду не обживем. Попомни мои слова, будет половина Антарктиды в юбках ходить, никуда от них не денемся. Ведьма – она за тобой и на метле прилетит.

АННА ГРИГОРЬЕВНА.Послушать моего – герой! А как в Антарктиду звали, бородой замотал: «Без жены не поеду». ЛИЗА. Они, тетя Аня, без нас шерстью обрастают и лаять начинают.

КИСЛОВ.На дрейфующих станциях вашей сестры нет, а лают только собаки.

ЗОЗУЛЯ.Сдавайтесь, Захар! Древние римляне считали землю завоеванной лишь тогда, когда бывший легионер начинал вспахивать ее плугом. А пахарь без жены далеко не уйдет. Так и полярника нужно кормить, лечить и учить его детей. Побывав на многих станциях и в арктических поселках, я пришел к выводу, что наилучший микроклимат там, где мужчин и женщин примерно поровну.

ИГОРЬ.Если только они командуют в семьях, а не на работе. У нас на станции…

КИСЛОВ.Завел, как испорченная пластинка! Был ты на этой станции без году неделя.

ИГОРЬ.Между прочим, три месяца. КИСЛОВ. Ветеран! Обстрелянный и облаянный.

СОЛДАТОВ.Погоди, Захар, нецелованный правду сказал, поставь их командовать – такого натворят! В одном нашем таксопарке директор женщина, так совсем осатанела, водителей на трассу без белых рубашек не выпускает.

НЕВСКАЯ.Действительно, чудовищный произвол.

ЛИЗА.Каждый день шею мыть приходится, да? БЕЛУХИН. Не обижайтесь, девоньки, вы и в самом деле нашему брату необходимы, но как беретесь за мужицкое дело, получается сплошной конфуз. Помнишь рыженькую Катерину, Анюта?

АННА ГРИГОРЬЕВНА.Еще бы не помнить, вертелся вокруг нее, как юла.

БЕЛУХИН.А я увижу рыжую – хватай меня и веревками вяжи! Но я не о том. Прислали ее к нам на станцию после техникума, все науки выучила, книжек привезла два чемодана – гидролог по специальности, а по внешности – задира курносая, вроде нашей Елизаветы. И вот приходит ее очередь ночью идти на футшток, домик такой на льду, а в нем, в лунке, прибор для измерения колебаний уровня моря. Расчистила Катерина от шуги лунку, заменила в мореографе ленту и тут слышит за дверью: фу-фу. «Ребята, – кричит, – так нас во время практики пугали, делать вам нечего!» И тут дверь треснула, и медвежья лапа всовывается. Катерина выхватила из валенка наган, сажает в дверь пулю за пулей и орет. Медведь давным-давно убежал, а она пуляет и орет. Дежурный прибежал, насилу ее успокоил, а она: «Одна больше не пойду!» И с той поры на футшток ходила только под охраной сменщика. Тот недосыпал, но ходил – что поделаешь, если девка боится. Другое дело – Анюта, она у меня храбрая, никого у своей плиты не боялась.

АННА ГРИГОРЬЕВНА.Не слушайте брехуна. Глеб с Катериной ходил потому, что ревновал, поженились они потом. А кто у нас был лучшим радистом? Мария Воронова. И Надя Шевчук других метеорологов учила уму-разуму. Всю главную работу на станции бабы делали, мужики только носы задирали и охотой баловались.

БЕЛУХИН.Ага, поймал на слове! Рассказать про «бабий бунт»?

АННА ГРИГОРЬЕВНА.Мели, Емеля, твоя неделя. БЕЛУХИН. А дело было так. Приходит к Семенычу, нашему молодому начальнику, с претензией женский контингент: мужики, мол, имеют больше привилегий, женщины все на вахте и на вахте, а вы охотой и рыбалкой наслаждаетесь, пора этому безобразию положить конец. Это моя благоверная их на бунт подбила. Вру али не вру?

АННА ГРИГОРЬЕВНА.Пока что не врешь.

БЕЛУХИН.Семеныч и повелел: показать женщинам все прелести охоты! Снарядили экспедицию, трех мужиков и пять женщин, и пошли катером по реке Ленивой до водопада сроком на неделю. Дорога живописная, скалы нависают, и по фарватеру пороги, которые нужно умело и с риском обходить, катер в пене, ощущение скорости и опасности – крики, радость, визг! На берегу у водопада была избушка вроде нашей, тоже из плавника, в ней мы поселили женщин, а себе поставили палатку. Хотя и сентябрь, но погода как на заказ: солнце, чистое небо, тепло, градусов двенадцать. Наловили в Ленивой на блесну гольцов, сварили уху, весело поужинали со ста граммами, песни запели – как говорится, экзотика. Женщины страшно довольны: водопад, скалы, тундра цветет, тьма птиц, красота. «Вот почему вы нас не брали, эгоисты, – упрекают, – женщин на вахту, а сами такой красотой любоваться!» Однако ладно, мы молчим. Разбудили их раненько на заре, высмотрели в бинокль с наблюдательной вышки оленей километрах в трех, винтовки на плечи и пошли. Без привычки, однако, по мягкой тундре ходить трудно, пружинит, а олень – зверь пугливый, подбираться к нему следует осторожно, поползли. Уже удовольствие не то, пыхтят, а нас смех берет – еще те пластуны! Убили, однако, трех оленей, привязали туши на шесты и понесли. А ноги вязнут, и налегке идти – труд, а тут еще с таким грузом. Через километр бабоньки выдохлись – уже не только оленей нести, сами идти не могут. Лежат, на нас смотреть не интересуются – отдыхают. Пришлось мужикам челночные операции делать: одного оленя перетащим, за другим возвращаемся. Обратная дорога была совсем плохая, от сгонного ветра с тундры фарватер сильно обмелел, и опасные участки стало проходить сложно, а потом заштормило и заглох мотор, ребята баграми от скал отталкивались, а крутая волна все подхватывает и швыряет. Словом, бабоньки наши совсем притихли и посинели. Когда дошли – не только оленей, но и охотниц на руках выносили измученных. Смеху было! Потом, как спрашивали: «Пойдем, бабоньки, на охоту?» – не реагировали, делали вид, что не слышат.

АННА ГРИГОРЬЕВНА.Половину наврал, старый черт.