Николай Чуковский - Водители фрегатов

— Меня зовут Робертс. Я здешний житель. К вашим услугам, капитан.

Тут только Крузенштерн заметил, что человек этот белый. Вернее, был когда-то белым, потому что тропическое солнце обожгло его тело и покрыло темным загаром. Но все же он был гораздо светлее коричневых островитян, сидевших в лодке. Команда «Надежды»с любопытством разглядывала странного гостя.

— Вы здешний житель? — удивленно спросил Крузенштерн. — Как же вы сюда попали?

— Буду с вами откровенен, — ответил Робертс с поклоном. — Восемь лет назад я сбежал с английского военного корабля, проходившего мимо этого острова. Мой капитан много раз бил меня по лицу. После года службы у меня осталась только семь зубов. — Он открыл рот и показал беззубые челюсти. — Надеюсь, сэр, вы не отправите меня обратно в Англию. Я могу быть вам здесь очень полезен.

Крузенштерн, служивший в английском флоте, хорошо знал, как жестоко обращаются на английских кораблях с матросами. Знал он также, что пойманного беглого матроса ждет в Англии виселица.

— Какую же пользу вы можете нам принести? — спросил он.

— Большую пользу, — убежденно ответил белый островитянин. — Во-первых, я могу служить вам лоцманом и ввести ваш корабль в бухту Анны-Марии, а дело это для человека, не знающего прохода между рифами, очень нелегкое. Во-вторых, я свободно говорю на языке здешних жителей и могу служить вам переводчиком. И, в-третьих, я нахожусь в самых близких родственных отношениях с королем. И вы понимаете, сэр, что от меня отчасти зависит, как вас встретят туземцы.

Робертс сейчас же бойко вскочил на капитанский мостик рядом с Крузенштерном и повел корабль меж розовых коралловых рифов в бухту Анны-Марии. Он показывал Крузенштерну глубокие безопасные места, и Крузенштерн видел, что без его помощи, пожалуй, трудно было бы ввести «Надежду»в бухту.

Пришлось признать, что Робертс может приносить пользу — он был хорошим лоцманом. Но был у него и бросавшийся в глаза крупный недостаток — необыкновенная болтливость. Истосковавшись по родному языку, он теперь трещал без умолку.

— Здесь на острове живет еще один белый, — говорил ей. — Француз. Тоже беглый матрос. Негодяй, каких свет не видел. Заклинаю вас, капитан, остерегайтесь этого человека. Он непременно явится к вам, будет предлагать свои услуги. Но вы не верьте ни одному его слову и гоните в шею.

«Робертс боится конкуренции», — подумал Крузенштерн и спросил:

— Почему же он негодяй, этот француз? Что он такого негодного сделал?

— Он каждую минуту делает тысячи пакостей! — заговорил Робертс, приходя в ярость. — Он хочет меня убить. Он хочет поссорить меня с островитянами.

— Вы с ним единственные европейцы на острове, — сказал Крузенштерн. — Это должно было бы сблизить вас. Отчего вы с ним не помиритесь?

— Вы не знаете, что это за человек! — возразил Робертс. — Я сам вначале рассуждал, как вы, и много раз предлагал ему мириться. Но разве можно жить с ним в мире, если он все время норовит тебя зарезать исподтишка!

«Надежда» благополучно прошла между рифами и стала на якорь посреди бухты. Мгновенно с берега к кораблю вплавь кинулось несколько сот островитян.

Они чувствовали себя в воде свободно, как на суше, разговаривали, плескались, двигались с необыкновенной быстротой и легкостью. Никогда еще русским морякам не приходилось видеть таких отличных пловцов. Они тащили к кораблю на продажу кокосовые орехи, плоды хлебного дерева и бананы. Даже с тяжелым грузом они плавали как рыбы.

— А нельзя ли здесь купить свиней? — спросил Крузенштерн Робертса.

Команда «Надежды» много месяцев питалась одной солониной и мечтала о свежем мясе.

— Свиней тут мало, и островитяне ими очень дорожат, — ответил Робертс. — Боюсь, что они вам их продавать не станут.

Крузенштерн поручил вести торговлю с островитянами лейтенанту Ромбергу и доктору Эспенбергу. Они показали островитянам несколько железных топоров. Островитяне в воде подняли радостный крик, потрясая над головами кокосовыми орехами и бананами. Но Робертс, по просьбе доктора Эспенберга, объяснил им, что топоры они могут получить в обмен на свиней, а за фрукты им будут давать обломки железных обручей от старых бочек. Обручам они тоже обрадовались и охотно давали за них фрукты. Эспенберг и Ромберг спускали им с палубы куски железа на канатах. Островитяне отвязывали железо и привязывали к канатам свои товары. Торговали они вполне честно.

Подобно людям каменного века, они изготовляли все свои орудия только из камня, из дерева, из кости. Добывать металлы они не умели и поэтому железом дорожили чрезвычайно. «За кусок обруча, — пишет Крузенштерн, — давали они обыкновенно по пяти кокосов или по три и по четыре плода хлебного дерева. Они ценили такой железный кусок весьма дорого… Малым куском железного обруча любовались они, как дети, и изъявляли свою радость громким смехом. Выменявший такой кусок показывал его другим, около корабля плавающим, с торжествующим видом, гордясь приобретенною драгоценностью. Чрезмерная радость их служит ясным доказательством, что они мало еще имели случаев к получению сего высоко ценимого ими металла».

Торговля продолжалась уже несколько часов, а свиней никто не привозил.

Крузенштерн убедился, что Робертс был прав: свежим мясом запастись в Нукагиве было очень трудно.

В четыре часа дня от берега отошла большая лодка, полная мужчин, и поплыла к «Надежде».

— Кто это? — спросил Крузенштерн у Робертса.

Русские видели, что лодок у островитян очень мало и что они предпочитали двигаться по морю вплавь. От берега до корабля было совсем недалеко, и любой островитянин мог переплыть это расстояние без всякого труда. Крузенштерн удивился, увидев островитян, которые ради такого короткого путешествия сели в лодку.

— Это едет к вам король Тапега, — сказал Робертс.

Едва лодка подошла к кораблю, спустили трап. Тапега взобрался на палубу вместе со свитой.

Ему было лет сорок пять. Он носил такую же юбочку, как остальные островитяне, но все его тело и лицо были покрыты татуировкой, изображавшей листья, странных птиц и гроздья бананов. На вельможах, сопровождавших его, тоже были узоры, но не такие пышные и густые.

Крузенштерн повел короля и его приближенных к себе в каюту. В каюте они держали себя важно и чинно. Крузенштерн подарил королю нож и двадцать аршин красной материи. Тапега сейчас же обмотал свое туловище материей, как катушку обматывают ниткой.

В капитанской каюте было большое зеркало, висевшее на стене. Это зеркало поразило и восхитило островитян. После нескольких неудачных попыток влезть в него они стали заглядывать в щель между зеркалом и стеной, стараясь разглядеть, что там находится. Король Тапега обрадовался своему отражению в зеркале и с наслаждением рассматривал себя, подымая ноги, руки, приседая, строя рожи. Крузенштерн с трудом оторвал его от этого занятия.