Гарун Тазиев - Вода и пламень

Семь недель, со дня отплытия из Тулона, мы отпускали бороды в предвидении этого дня. И бороды отросли. У Дюпа она черная, постриженная кружком, и на загорелом бронзовом лице в сочетании с густыми бровями делает его похожим на араба. Нестеров тоже очень загорел, но у него светлые глаза, поэтому мало шансов сойти за «своего». Ну, а со мной совсем безнадежно: рыжеватая поросль плюс голубые глаза и кирпичного цвета кожа… Тем не менее все трое обзавелись необходимым для каждого мужчины в этих широтах атрибутом – бородой!

В доброй версте от берега среди бескрайних песков виднелась пальмовая роща, над которой возносился темной массой феодальный замок. Мы высадились в минахе (порту) – таково было пышное наименование закрытой бухточки, где лежали вытащенные на берег три баркаса и гнили полузарытые в песке старый челн и останки когда-то щегольского моторного катера. Развалины турецкой крепости и глинобитная хижина представляли портовые сооружения.

Из хижины показываются двое высоких худых мужчин в просторных одеяниях – сторожа минаха. Обмениваемся долгими рукопожатиями. Потом присаживаемся на корточки, и между арабами и Дюпа начинается разговор. Проходит полчаса. Мы ждем, когда из Лита пришлют машину для перевозки нашего обширного багажа.

– Спросите, за нами кто-нибудь приедет?

Но Дюпа прекрасно знает обычаи. Здесь надо соблюдать форму вежливости: ни один разговор не начнется без предварительного обмена любезностями, затем надо осведомиться о том, о сем и только после этого приступить к главной теме.

Так, Дюпа узнал, что в округе появилась саранча, что декабрьские дожди начались вовремя, что верблюжья колючка хороша в этом году, что катер выбросило здесь во время войны, когда там, на другой стороне Красного моря, шли бои… Что стало с итальянскими моряками, наскочившими на острые зубья рифа? Об этом было неудобно спрашивать.

Наконец Дюпа счел возможным осведомиться:

– Скоро ли за нами приедут люди эмира? Собеседники расплылись в широкой белозубой улыбке:

– Все в свое время…

И мы продолжали ждать, сидя кружком на корточках. Солнце между тем уже склонилось к морю.

В конце дня показался грузовик, полный людей в тюрбанах и развевающихся по ветру бурнусах. «Додж» остановился рядом, все соскочили вниз. Улыбки. Долгая церемония приветствий. Мы пытались подражать Дюпа, но без навыка это не так-то просто. Надо поклониться, прижав открытую ладонь к груди: «Алейкум ассалям», – потом протянуть руку и коснуться ладони собеседника, после чего вновь поклониться, поднеся кончики пальцев ко лбу и губам… «Лабес? – Лабес…» Следующий! На грузовике прибыл один из феодалов со всей свитой, включая дворовых. Уместно ли пожимать руку слугам? В полном неведении решили положиться на свой демократический инстинкт.

Наконец багаж погружен, и машина трусит прямо по песку, без дороги, к селению. Подобно большинству шоферов-самоучек во всех частях света водитель, похоже, не знал, что, когда мотор начинает надсадно гудеть, надо включать другую передачу. Двигатель надрывался на скорости пятнадцать километров в час. Это было невыносимо! Я шепнул Дюпа, нельзя ли вступиться за мотор. Но тот, тонкий дипломат, предпочел воздержаться.

За плантацией малорослых пальм открылась площадь, в конце которой на легком возвышении стоял большой четырехугольный ксар с массивными башнями по углам, их-то мы и видели с берега. Несколько верблюдов жевали чахлую траву, закутанные бедуины долгим взглядом провожали нашу машину, а в небе описывали широкие круги коршуны. Незнакомый мир. А впереди еще ждала встреча в средневековом замке.

Феодал повел нас через боковую дверь; стражник-часовой взял ружье на караул. Пройдя двор, мы поднялись по наружной лестнице и очутились на втором этаже в большом прямоугольном зале; пол был устлан дивными коврами. Мебели не было, вдоль стен лежали подушки, на которых восседало человек двадцать. При нашем появлении они встали. Все были в длинных белых галабеях, еще больше подчеркивавших черноту бород на худых лицах; головы венчал двойной черный кружок. Самый высокий мужчина с тонкими чертами лица оказался эмир Саад бен-Шейх.

Церемониал приветствий, улыбки… Эмир представил феодала, сопровождавшего нас с пляжа во дворец, – своего брата, эмира аль-Бахара, командующего морскими силами. Наконец все сели, мы – рядом с эмиром, придворные князья – на свои подушки. Потратив минут десять на традиционные приветствия, Дюпа напомнил эмиру о своем предыдущем визите с капитаном Кусто. Тогда его высочество обещал помочь нам организовать караванную экспедицию к горам. Эмир согласно кивал головой, время от времени переспрашивая. У него был поистине королевский вид: удлиненное лицо с выступающими скулами, пронзительные, глубоко посаженные глаза, властный чувственный рот с чуть утолщенными губами.

Мы с Нестеровым не понимали ни слова. Спутник наклонился слегка ко мне и прошептал чуть слышно:

– Видали лицо эмира?… Похоже, крепкий орешек!

Придворные феодалы своими резко очерченными лицами напоминали хищных птиц. Они сидели по-турецки, расправив складки своих просторных одеяний. Несмотря на худобу, чувствовалось, что это сильные люди. Все были обвешаны оружием: патронные ленты через плечо, пистолеты в кожаных кобурах, сабли, кинжалы и ятаганы дамасской стали в великолепных серебряных ножнах. Двое босых слуг бесшумно скользили между гостями, разнося крохотные пиалы, в которые наливали горячую коричневую жидкость. Уместив пиалу в ладони, я искоса наблюдал за действиями присутствующих. Эмир, вытянув губы, шумно отхлебнул. Я последовал его примеру и застыл, не в силах проглотить жидкость. Сделав наконец это, склонился к Нестерову:

– Вам известно, что мы пьем?

– Понятия не имею, – буркнул тот в бороду, – может, кофе?

Кофе? Гм… Жидкость была очень терпкой и ароматной; чуть позже я распознал резкий запах гвоздики, полностью заглушивший запах кофе. Да, это действительно был кофе, только сверхароматизированный и зеленый: здесь зерна не обжаривают… Решив покончить с испытанием, я одним глотком осушил свою пиалу. Немедленно сзади бесшумно подошел слуга. Я не посмел отказаться…

Стемнело. Внесли большую керосиновую лампу, которая тихонько потрескивала, отбрасывая на побеленные стены причудливые тени. Тем временем слуги сложили в незанятом углу наш багаж. Рюкзаки и чемоданы с пленкой выглядели в этом зале совершенно неуместно, впрочем, как и мы сами в своих европейских одеждах среди восточного убранства рядом с благородной и очень чинно державшейся ассамблеей…

Собрав пиалы, прислужник роздал маленькие стаканчики толстого стекла, куда наливался пахучий горячий чай. Стоя посреди зала, он зорко оглядывал присутствующих, готовый без конца подливать и подливать… Дюпа, почтительно склонившись в сторону эмира, терпеливо разъяснял, что мы хотим: нам нужен грузовик или несколько верблюдов, чтобы добраться до джебеля (горы), и несколько человек сопровождающих. Время от времени плавно журчавший разговор наталкивался на какие-то невидимые препятствия. Эмир как будто не понимал. Диалог замирал на мгновение, потом тек дальше.