Гэри Дженнингс - Ацтек. Гроза надвигается

Первый купец заговорил снова:

– Принеси нам сюда все свои запасы богатых одежд и тканей. Мы рассчитаем их стоимость и честно обменяем всё на товары, которые ты сможешь взять с собой. Нам спешить некуда, так что мы распродадим их потом, выручив на этом лишь самую малость, которая пойдет на нужды нашего сообщества и на дары нашему покровителю, богу Йакатекутли.

Я колебался всего лишь мгновение, однако он это заметил, нахмурился и сказал:

– Юный Микстли, не проявляй недоверия к своим собратьям. Если все мы не будем скрупулезно честными, то никто из нас не получит прибыли, да и вообще не выживет. Это простое, но самое важное правило нашей жизни. И знай также: ты должен вести себя безупречно честно даже с самыми невежественными дикарями в самых дальних, отсталых землях. Потому что, куда бы ты ни отправился, какой-то другой наш почтека или уже бывал там раньше, или отправится вслед за тобой. И только если каждый из нас будет торговать честно, тогда и явившийся после него будет радушно принят теми, к кому он явится... и отпущен живым.

Обращаясь к Пожирателю Крови с предложением стать моим компаньоном, я, честно говоря, побаивался, что перспектива стать нянькой при начинающем неопытном почтека да увечном мальчишке будет воспринята старым воином с негодованием и бранью. Однако куачик, к превеликому моему удивлению, отнесся к этому с воодушевлением.

– Я? Я буду единственным твоим вооруженным охранником? Ты и вправду готов доверить ваши жизни и свое достояние этому старому мешку ветра и костей? – Он несколько раз моргнул, хмыкнул, высморкался и заключил: – Сам посуди, разве я могу отказаться, когда мне оказывают такое доверие?

– Не будь я уверен, что ты вовсе не мешок ветра и костей, мне и в голову не пришло бы являться к тебе с таким предложением.

– Ну что ж, бог войны свидетель, я не хочу участвовать в очередной дурацкой пародии на войну вроде того похода в Тлашкалу. А учить оболтусов в Доме Созидания Силы мне нравится еще меньше. Но – аййа! – вновь увидеть те далекие земли... – Пожиратель Крови устремил взгляд к южному горизонту. – Клянусь каменными яйцами бога войны, вот это по мне! Я благодарю тебя за предложение и принимаю его с радостью, молодой Связ... – Он закашлялся. – Э-э-э... ты теперь мой господин?

– Партнер, – сказал я, – как и Коцатль. Мы поделим на три части все, что сможем заработать. И я надеюсь, что впредь ты будешь звать меня Микстли.

– Что ж, Микстли, раз мы, как ты говоришь, теперь партнеры, позволь мне принять участие в подготовке к походу. Давай я отправлюсь в Аскапоцалько и присмотрю рабов. Я умею отбирать крепких людей, к тому же знаю повадки работорговцев и им меня не провести своими фокусами. Вроде закачки расплавленного пчелиного воска под кожу какому-нибудь дохлятику.

– Зачем это надо? – поразился я.

– Воск застывает, и на теле хилого мужчины проступают мощные, как у летуна токотин, грудные мышцы, а грудь женщины приобретает соблазнительную форму, как у легендарных ныряльщиц за жемчугом с острова Женщин. Правда, в первый же жаркий денек эти восковые сиськи провисают до колен. Но не переживай, покупать рабынь я не собираюсь. Если на юге все осталось по-прежнему, у нас не будет недостатка в прачках, поварихах и прочих красотках, всегда готовых согреть постель путника.

Итак, Пожиратель Крови взял мои перья с золотой пылью и отправился на материк, на невольничий рынок в Аскапоцалько. Несколько дней подряд он тщательно отбирал товар и ожесточенно торговался, после чего вернулся с двенадцатью здоровыми крепкими рабами. При этом среди них не было даже двоих, которые принадлежали бы к одному племени или хотя бы некоторое время провели в загоне одного работорговца. Таким образом Пожиратель Крови исключил попадание в наш отряд друзей или любовников куилонтин, которые могли бы замыслить бунт или побег. Разумеется, у всех этих невольников имелись какие-то имена, но я не собирался забивать себе и своим спутникам голову такой ерундой и стал звать рабов просто: Ке, Оме, Йейи... ну и так далее. То есть Первый, Второй, Третий... до Двенадцатого включительно.

Пока шли эти приготовления, регулярно навещавший Коцатля придворный лекарь сначала разрешил мальчику встать, а потом, удалив повязки и швы, предписал ему физические упражнения. Вскоре мой маленький друг был так же здоров и бодр, как раньше, и ничто не напоминало о его травме, за исключением того, что помочиться теперь Коцатль мог, лишь присев на корточки, как женщина.

В Доме Почтека в обмен на предметы роскоши мне дали раз в шестнадцать больше практичных и дешевых товаров, а когда пришло время выбирать и запасать снаряжение и припасы, трое купеческих старейшин охотно помогли мне советом. Думаю, им было приятно вспомнить молодость, заводя споры насчет сравнительной крепости волокон магуй и конопляных веревок и рассуждая о преимуществах бурдюков из оленей кожи (в которых вся влага сохраняется до капли) и глиняных кувшинов (откуда вода частично испаряется, но в которых она зато всю дорогу остается прохладной). Старейшины знакомили меня с довольно примитивными и неточными старыми картами и с воодушевлением наставляли:

– Единственная пища, которую не нужно тащить на закорках, ибо она несет себя сама, – это собаки течичи. Захвати с собой свору побольше, Микстли. Корм и воду псы раздобудут самостоятельно, а сбежать не сбегут, ибо эта порода очень труслива и отличается привязанностью к человеку. Конечно, мясо у них не самое вкусное, но зато оно всегда будет под рукой, тогда как охота оказывается удачной далеко не всякий раз.

– Но если тебе повезет и ты убьешь дикое животное, знай, что хотя мясо у дичи жесткое, это легко поправить. Заверни добычу в листья папайи, и за ночь мясо станет мягким и вкусным.

– Оказавшись в тех краях, куда армии мешикатль совершали походы, проявляй осторожность в отношении женщин. Некоторые из них, затаив злобу на наших воинов, специально заражают себя смертельным недугом нанауа, а потом совокупляются с первым подвернувшимся мешикатль, чтобы отомстить: ведь мозги и тепули подхватившего эту болезнь напрочь сгнивают.

– Если у тебя закончится запас бумаги для ведения расчетов, нарви листьев могильной лозы. Пиши на них острым прутиком: белые царапины на зеленых листьях сохраняются так же долго, как краска на бумаге.

В день Первой Змеи, едва забрезжил рассвет, Коцатль, Пожиратель Крови и я, в сопровождении дюжины нагруженных рабов и своры откормленных, резвившихся у наших ног маленьких собачонок, покинули Теночтитлан. Путь наш лежал на юг, по соединявшей остров с материком дамбе. Справа от нас высилась гора Чапультепек. На ее каменном фасаде правитель Мотекусома Первый повелел высечь свое гигантское изображение, и каждый последующий юй-тлатоани следовал его примеру. Говорили, что и огромный портрет Ауицотля уже тоже почти закончен, но мы не смогли рассмотреть ни одной детали каменного рельефа, ибо еще царил сумрак. Шел месяц панкуетцалицтли, когда солнце встает поздно и к этому времени еще скрыто за пиком Попокатепетль.