Гэри Дженнингс - Ацтек. Гроза надвигается

С гордостью и волнением мы наконец перешли дамбу Койоакана и в отмеченный благоприятным предзнаменованием День Первого Дома месяца Великого Пробуждения года Девятого Ножа вступили в великую столицу. Мы отсутствовали сто сорок два дня, то есть более семи месяцев по нашему календарю, пережили множество приключений, повидали немало диковинных мест и народов, но от души радовались своему возвращению в средоточие могущества и величия мешикатль, в Сердце Сего Мира.

Независимо от того, сколь успешным было путешествие того или иного почтека, торжественное вступление в город купеческих караванов посреди бела дня считалось бахвальством и находилось под запретом. Но любой почтека и без того знал, что при возвращении лучше проявить скромность. Далеко не все в Теночтитлане понимали, что благополучие Мешико во многом зависело от бесстрашных странствующих купцов. Простые люди завидовали их богатству, а многие представители знати предпочитали видеть источник процветания страны не в мирной торговле, а в войне, приносившей добычу и дававшей возможность облагать другие народы данью. Поэтому каждый возвращавшийся домой почтека при входе в город одевался как можно проще, появлялся под покровом сумерек, да и нагруженные сокровищами носильщики старались следовать за ним поодиночке, дабы не привлекать внимания. Дома купцов тоже не отличались внешней роскошью, хотя по коробам и ларям у многих из них были припрятаны богатства, на которые вполне можно было построить дворец, способный соперничать с резиденцией самого юй-тлатоани. Так или иначе, нам троим не было никакой необходимости входить в Теночтитлан тайком: без носильщиков, в запыленной износившейся одежде, всего лишь с парой тюков на закорках, мы едва ли могли привлечь к себе чье-то завистливое внимание, да и направлялись мы не в собственный дом, а на постоялый двор.

На следующее утро, приняв подряд несколько ванн и основательно отмокнув в парилке, я облачился в свое лучшее платье и явился во дворец Чтимого Глашатая Ауицотля. Поскольку дворцовый управляющий меня знал, ждать аудиенции долго не пришлось. Я поцеловал землю перед Ауицотлем, но вот от того, чтобы посмотреть в кристалл и разглядеть его получше, воздержался, побоявшись, что владыке может не понравиться, если его будут, бесцеремонно рассматривать этаким манером. А сердить этого человека, способного быть столь же свирепым, как и скалившийся над его головой гризли, мне вовсе не хотелось.

– Мы приятно удивлены, увидев, что ты вернулся целым и невредимым, почтека Микстли, – грубовато поприветствовал он меня. – Значит, твоя экспедиция увенчалась успехом?

– Полагаю, Чтимый Глашатай, она оказалась прибыльной, – ответил я. – Когда старейшины почтека оценят мой груз, ты сможешь судить об этом по причитающейся твоей казне доле. А пока, мой господин, я надеюсь, что ты сочтешь заслуживающей интереса эту хронику.

С этими словами я вручил одному из его придворных истрепавшиеся в пути листы с отчетом о путешествии. Там содержалось по большей части то, о чем я рассказал вам, почтенные братья, правда, столь несущественные детали, как встречи с женщинами, были опущены, а вот местность, где мне довелось побывать, наоборот, описывалась во всех подробностях. Ко всем описаниям прилагались нарисованные мною по пути карты.

Ауицотль поблагодарил меня:

– Мы и наш Изрекающий Совет изучим это самым внимательным образом.

– На тот случай, если некоторые из твоих советников вдруг окажутся стары и слабы зрением, владыка Глашатай, могу предложить полезную новинку, – сказал я, вручая ему один из кристаллов. – Некоторое количество таких диковинок я привез для продажи, но самый лучший и большой кристалл дозвольте мне преподнести в дар юй-тлатоани.

На владыку это, похоже, не произвело особого впечатления, пока я не попросил разрешения подойти и показать ему, как именно этот подарок можно использовать для более подробного и внимательного ознакомления с письмами или документами. Ну а потом, подойдя к окну с клочком бумаги, я продемонстрировал, как с помощью этого же кристалла можно добыть огонь. Правитель пришел в восторг и удостоил меня множества похвал.

Много позднее мне рассказали, что Ауицотль брал свой зажигательный камень в каждый военный поход, которых он совершил множество. Однако больше всего он любил развлекаться с кристаллом в мирное время. Чтимый Глашатай запомнился подданным своим вспыльчивым и жестоким нравом, так что капризного самодура у нас до сих пор называют ауицотлем. Но видимо, этому тирану была свойственна еще и детская проказливость. Частенько, ведя беседу с кем-нибудь из своих величавых степенных мудрецов, он увлекал собеседника к окну и незаметно наводил с помощью зажигательного камня световой луч на какую-нибудь не защищенную одеждой часть его тела. А когда старый мудрец подскакивал с резвостью молодого кролика, Чтимый Глашатай хохотал до упаду.

Из дворца я вернулся в гостиницу за Коцатлем и Пожирателем Крови, которые к тому времени уже вымылись и переоделись. Мы отнесли два тюка наших товаров в Дом Почтека, где были немедленно препровождены к тем самым трем старейшинам, которые помогали мне собираться в путешествие. Пока разносили сдобренный соком магнолии шоколад, Коцатль развернул первый тюк – тот, что побольше.

– Аййо! – промолвил один из старцев. – Да у тебя, я вижу, одних перьев наберется на целое состояние. Вот что тебе надо сделать: сперва добейся, чтобы богатейшие представители знати принялись наперебой предлагать за эти перья золотой порошок, и взвинти цену до предела, а уж потом сообщи Чтимому Глашатаю, что у тебя имеется столь ценный товар. Он заплатит сколько угодно из простого самолюбия, лишь бы подчеркнуть свое превосходство.

– Как посоветуете, мои господа, – согласился я и сделал Коцатлю знак развязать узел поменьше.

– Гм-гм! – сказал второй старец.

– Да, похоже, что тут ты дал маху, – вздохнул третий. Он меланхолично повертел между пальцами два или три кристалла.

– Форма, конечно, хороша, огранка и шлифовка выше всяких похвал, но, увы, это не драгоценные камни. Даже не самоцветы. Всего лишь кусочки кварца – камня, еще более распространенного, чем жадеит, но в отличие от последнего не имеющего никакого символического или церемониального значения.

Коцатль не выдержал и хихикнул, не удержался от ухмылки и Пожиратель Крови. Улыбнулся и я, предвкушая развлечение. И точно: стоило мне показать старейшинам, для чего годятся эти кристаллы, как почтенные купцы пришли в возбуждение.

– Невероятно! – промолвил один из них. – Ты доставил в Теночтитлан нечто совершенно новое и небывалое!