Сергей Покровский - Охотники на мамонтов

На этот раз вышло удачнее. Хумма зажмурился и больше не поднимал тяжелых век. Теперь он только ревел и яростно мотал хоботом. Старый хумма издох на другой день. Острый кол глубоко врезался ему в брюхо. Слоненок был задавлен большим.

Несчастный Улла был раздавлен мамонтом.

Быстроногие гонцы примчались звать женщин и детей на пиршество. Балла выслушала весть о смерти Уллы равнодушно. С тех пор как осенью Улла ушел, а Балла вернулась в зимнюю землянку, она уже не считала Уллу своим мужем. Она не могла забыть, что Улла оказался боязливее всех и от колдуна ее спасли другие. Она все думала, как Уа, этот смелый мальчик, первым бросился на страшного Куолу, а Улла, ее муж, не мог избавиться от заячьей трусости перед колдуном.

Вместе с детьми и стариками во главе с Каху женщины Черно-бурых двинулись к ловушке. Это было настоящее переселение, с мешками и домашним скарбом. Возле пойманного хуммы собирались жить прочно и надолго. Еды должно было хватить на много дней. К тому же за это время могла попасться новая добыча. Рядом в овраге были давно уже вырыты охотничьи землянки. Их нужно было только осмотреть и поправить.

Около мамонта выросло временное становище. Оба рода Красных и Черно-бурых Лисиц уживались здесь дружно. Они были добрыми соседями и принадлежали к тем родам, которые заключают между собой брачные союзы. Женщины избрали себе из соседнего поселка мужей, а охотники — жен. И на этот раз мясо убитого хуммы должно было одинаково насыщать и Красных Лисиц и Черно-бурых. Только шкура и бивни пойдут во владение строителей ловушки.

Перед начало пира встретились две родоначальницы: Ло и Каху. Ло, Мать матерей Красных Лисиц, была могучая, большая старуха. Она на целую голову была выше маленькой Каху. Перед началом пира обе должны были произносить заклинания. Съесть старого хумму — не такая простая вещь. Силен хумма, сильна и его тень. Месть страшного двойника может быть ужасна. Ее нужно было заговорить прежде всего. В то время как мужчины возились около слоновой туши, обе старухи-родоначальницы начали свои заклинания в самой теплой из землянок, куда их привели матери обоих поселков. Посреди землянки ярко горел огонь. Серый дым стелился под потолком и выходил в верхнюю дыру. В землянке было душно, жарко и сыро. Обе старухи перед пламенем костра наперебой бормотали малопонятные слова. Обе они сидели на разостланных шкурах или стояли на коленях. В низкой землянке дым резал глаза всякому, кто пытался встать во весь рост. На головах у обеих были надеты меховые шапочки. Время от времени, они брали пучки рыже-бурых волос хуммы и бросали их в священное пламя. Кончик хвоста мамонта лежал между ними и огнем. В этом кусочке хвоста — вся сила побежденного мамонта и его тени, и заклинательные слова, сказанные над ним, должны были обезвредить и все мстительные замыслы тени умершего хуммы. Каху направляла их силой заклинаний на Лесных Ежей, Ло — в сторону враждебных вурров.

По окончании обряда хвост был сожжен на костре. Землянка наполнилась удушливой гарью горящего волоса и кожи. Все женщины поспешили накинуть меховые рубахи и вывести очумевших от дыма старух на воздух. Возле ловушки по команде старших матерей начался праздничный пир.

Перед началом пира в неглубокую могилу опустили Уллу и с ним вещи, которыми он владел. В яму положили копье, кремневый нож и палицу. Балла возвратила ему ожерелье, которое он надел на нее весной. Туда же бросили турий рог, из которого он пил, и сумку, с которой ходил на охоту. Затем всунули в руки кусок мяса хуммы, чтобы он не завидовал пирующим. После этого его торопливо засыпали песком, чтобы его тень-двойник не вмешивалась в дела живых. Как только могила была засыпана, все вздохнули с облегчением. Целый год после похорон Уллы имя его никто не будет произносить вслух, чтобы тень покойника не подумала, что ее зовут, и не вышла из могилы. Пусть себе остается под землей и не пугает живых.

Пир начался угощением обеих заклинательниц. Им дали крови и кусочек хобота, чтобы сделать еще могущественнее силу их заклинаний.

Мужчины спускались в ловушку и выносили оттуда вырезанные куски жирного горба мамонта. Они оделяли салом всех, но прежде всего женщин и детей. Большинство сидели рядом со своими женами: Ао — с Кандой, Волчья Ноздря — с Цакку, на подбородке которой по-прежнему сиял перламутровый кружочек. Выросший и возмужавший Уа тоже получил хороший кусок. Он подошел с ним к Балле, которая сидела в сторонке со своим мальчиком на руках и улыбалась.

Они делили по-братски куски мяса. Балла была голодна и ела с жадностью. Оба смеялись.

После той большой облавы, которая дала дружеским родам Красных и Черно-бурых Лисиц большого мамонта, растревоженное стадо хуммов ушло от их становища.

Бродячие стада северных оленей также стали обходить стороной беспокойное место. Чикчоки никогда не отличались большим умом, но память у них была неплохая. Изумительное оленье чутье извещало зверей о близости двуногих за много километров, когда ветер тянул со стороны их землянок. То же можно сказать и о турах, косулях и о других копытных. Даже птиц вблизи становилось все меньше и меньше. Весенние набеги ребят на их гнезда и сбор яиц из года в год заметно убавляли густоту птичьего населения. С каждым годом в поселках Большой реки жить становилось труднее. Все чаще жители обоих поселков ложились спать голодными. Старики заметно слабели. Напрасно старухи бормотали свои заклинания. Напрасно Матери матерей выходили по утрам и манили худыми руками со всех четырех ветров далекую упрямую дичь. Напрасно охотничьи ватаги рыскали по речным берегам в поисках желанной добычи.

Удача все реже и реже выпадала на их долю. Несмотря на отвращение, старикам приходилось утолять свой голод рыбой. Они протыкали ее острой палкой и обжаривали над огнем вместе с кожей и чешуей. Совсем расхворалась старая Ло. Сердце ее мучительно билось при каждом усилии. Одышка не покидала ее. Наконец она велела позвать всех дочерей и старших внучек и объявила: она хочет переселиться в подземные луга. Там ее младшие и старейшие родные — те, что уже раньше покинули поселок. Все выслушали ее в полном спокойствии. Скоро весь поселок был занят приготовлениями к переходу в подземные луга больной матери Ло. Позади землянки, у самой стены, мужчины вырыли длинную яму: три шага длиной и глубиной около метра. Когда яма была готова, в нее положили олений мех и посыпали зеленой хвоей то место, на которое будет положена Ло.

Женщины наделали берестяных кружек, положили в них немного рыбы, кусочки сырого мяса, ракушек и орехов. Старуху завернули в мягкую шкуру и бережно опустили на дно могилы. Около стенок ямы расставили берестяную посуду, чашку с водой и разложили украшения — те, что при жизни особенно любила Ло. В ногах в небольшую ямку насыпали горячих углей из большого костра. Дети набрали разных грибов и ягод.