Александр Дюма - Бастард де Молеон

Эта хладнокровная жестокость возмутила королеву.

— О Боже, — воскликнула она, — и где только король дон Педро отыскал в своем королевстве испанца, который согласился на такое гнусное дело?

— Я не испанец, я мавр! — сказал солдат, подняв голову и откинув белый капюшон, скрывавший его лицо.

— Мотриль! — вскричала она — Мотриль — бич Испании!

— Я человек благородной крови, — ухмыльнулся мавр, — и не обесчещу прикосновением своих рук голову моей королевы.

И, держа в руке роковой шнурок стал приближаться к Бланке.

— О нет, нет! Вы не убьете меня, грешную, без молитвы! — умоляла Бланка.

— Сеньора, вы безгрешны, потому что не считаете себя виновной, — возразил жестокий посланец короля.

— Негодяй! Ты еще смеешь оскорблять королеву перед тем, как задушить ее… О, трус! Почему здесь нет храбрых французов, чтобы защитить меня?

— Верно, нет, — рассмеялся Мотриль. — К несчастью, ваши храбрые французы остались по ту сторону Пиренейских гор, и если только ваш Бог не сотворит чуда…

— Мой Бог всемогущ! — воскликнула Бланка. — На помощь, рыцарь, ко мне! И она бросилась к двери, но до порога добежать не успела, потому что Мотриль накинул веревку ей на шею. Он потянул петлю к себе, и королева, чувствуя, как холодное ожерелье стягивает ей горло, жалобно вскрикнула. И в ту же секунду Молеон, презрев советы оруженосца, кинулся на зов королевы.

— На помощь! — хрипела молодая женщина, корчась на полу.

— Кричи, кричи… — приговаривал мавр, затягивая петлю, в которую несчастная узница вцепилась судорожно сведенными пальцами. — Кричи, посмотрим, кто тебе поможет — твой Бог или твой любовник…

Неожиданно в коридоре зазвенели шпоры и перед изумленным мавром на пороге предстал рыцарь.

У королевы вырвался стон — от радости и страдания. Аженор занес меч, но Мотриль сильной рукой поднял королеву и, как щитом, заслонился ею от рыцаря.

Стоны несчастной сменились приглушенным, сдавленным хрипом, руки свела сильная боль, а губы посинели.

— Кебир! Кебир! На помощь! — по-арабски прокричал Мотриль.

Он защищался одновременно и телом королевы, и страшной турецкой саблей, изогнутое лезвие которой, охватывая шею, срезает голову, словно серп колосок.

— Ах, басурман, ты хочешь убить дочь Франции! — вскричал Аженор.

И через голову королевы попытался поразить Мотрил я мечом.

Но в это мгновенье Аженор почувствовал, что руки Кебира, словно железным кольцом, обхватили его и потянули назад.

Рыцарь повернулся к новому противнику, хотя драгоценное время было потеряно. Королева снова упала на колени, она больше не кричала, не стонала, даже не хрипела. Казалось, что она мертва.

Кебир высматривал в доспехах рыцаря место, куда он, на секунду разжав руки, мог бы всадить кинжал, зажатый в зубах.

Эта сцена заняла меньше времени, чем необходимо молнии, чтобы сверкнуть и угаснуть. Столько же секунд понадобилось Мюзарону, чтобы последовать за хозяином и вбежать в комнату королевы.

Крик, который он издал, увидев, что происходит, известил Аженора о внезапно подоспевшей подмоге.

— Сперва спасай королеву! — крикнул рыцарь, которого не отпускал мощный Кебир.

На мгновенье воцарилась тишина; потом Молеон услышал над ухом свист и почувствовал, что руки мавра разжались.

Стрела, пущенная Мюзароном из арбалета, попала Кебиру в горло.

— Скорее к двери! Закрой ее! — кричал Аженор. — А я убью разбойника! Отбросив мешавший ему труп Кебира, который тяжело упал на пол, Аженор кинулся к Мотрилю и, прежде чем тот успел собраться и принять защитную позицию, нанес мавру удар такой силы, что тяжелый меч рассек двойной слой железа, который прикрывал голову Мотриля, и поранил ему череп. Глаза мавра потухли, по бороде полилась темная, густая кровь, и он рухнул на Бланку, словно хотел и в предсмертных судорогах задушить свою жертву.

Аженор ударом ноги отшвырнул мавра и, склонившись над королевой, быстро развязал петлю, которая глубоко врезалась ей в шею. Только долгий вздох показал, что королева еще жива, хотя она казалась оцепеневшей.

— Победа за нами! — воскликнул Мюзарон. — Сеньор, берите молодую госпожу под голову, я возьму за ноги, и мы вынесем ее отсюда.

Королева, словно услышав эти слова и желая помочь своим освободителям, судорожным движением приподнялась, и жизнь снова прилила к ее устам.

— Не трудитесь, это бесполезно, — сказала она. — Оставьте меня, я уже почти в могиле. Дайте мне крест, пусть я умру, целуя символ нашего искупления.

Аженор протянул ей для поцелуя рукоятку меча, которая имела форму креста.

— Увы! Горе мне! — вздохнула королева. — Едва сойдя с небес, я уже должна снова уходить туда. Вот я и возвращаюсь к своим невинным подругам. Бог простит меня, ибо я сильно любила и много страдала.

— Пойдемте, пойдемте, — умолял рыцарь. — Еще есть время, мы спасем вас. Она взяла Аженора за руку.

— Нет, нет, для меня все кончено! — вздохнула она. — Вы сделали все, что могли. Бегите, уезжайте из Испании, возвращайтесь во Францию, найдите мою сестру, расскажите обо всем, что вы видели, и пусть она отомстит за нас. А я передам дону Фадрике, какой вы благородный и преданный друг.

Она сняла с кольца перстень и, протягивая его рыцарю, сказала:

— Вы отдадите этот перстень моей сестре, она подарила его мне, когда я уезжала из Франции, от имени своего мужа, короля Карла.

И второй раз приподнявшись к рукоятке меча Аженора, она испустила дух в то мгновенье, когда коснулась губами железного креста.

— Сеньор, они идут, — крикнул Мюзарон, прислушавшись. — Они бегут, их много.

— Нельзя, чтобы они нашли тело моей королевы среди убийц, — сказал Аженор. — Помоги мне, Мюзарон.

И он, подхватив труп Бланки, величественно усадил его на стул из резного дерева и поставил ее ногу на окровавленную голову Мотриля, подобно тому, как художники и скульпторы изображали Пресвятую Деву, попирающую стопой поверженную главу змия.

— А теперь бежим, если нас еще не окружили, — сказал Аженор.

Через две минуты оба француза оказались под сводом небес и, добравшись до дерева, увидели убитого часового; он стоял в той же позе, прислонившись к стене, и, казалось, все еще смотрел большими незрячими глазами, которые смерть забыла закрыть.

Они уже были на другой стороне рва, когда мелькание факелов и громкие крики убедили их, что тайна башни раскрыта.

Чтобы вернуться во Францию, Аженор выбрал почти тот же путь, каким добирался до Испании.

Один, а потому, не внушающий никому страха, бедный, а значит, не вызывающий ни у кого зависти, рыцарь надеялся успешно исполнить поручение, которое дала ему умирающая королева. Правда, на дороге следовало быть настороже.