Леонид Прайсман - 1917–1920. Огненные годы Русского Севера

На посту начальника штаба у талантливого генерала Плеве Миллер был на своем месте. Так же как и Плеве, он отличался исключительной трудоспособностью. Айронсайд писал о Миллере в Архангельске в 1919 г.: «…был поглощен какими-то мелочами административной работы. Должно быть, он работал по шестнадцать часов без передышки. Я предупредил Миллера, что ни один человек не выдержит подобного темпа и ему следует поручить часть работы другим» [289] Айронсайд Архангельск. 1918–1919 // Заброшенные в небытие. Интервенция на Русском Севере (1918–1919) глазами ее участников /Сост. В. И. Гол-дин. Архангельск, 1997. С. 331. . Но если Плеве был талантливым военачальником, то Миллер был лишь хорошим военным администратором, не любящим фронт и плохо разбирающимся в людях. Во время Первой мировой войны Миллер никогда не был на линии фронта. Соколов писал о подобном поведении во время Гражданской войны: «…он всецело принадлежал тылу, так как на фронте мы видели его всего лишь один раз, да и то в момент полного затишья. Находясь в тылу, он был всецело под влиянием “тыловых генералов”» [290] Соколов Б. Ф . Указ. соч. С. 27. .

Умный дипломат, он умел произвести хорошее впечатление и на социалистов, разыгрывая из себя культурного генерала и демократа. Лидер эсеров Архангельска Иванов часто беседовал с Миллером. Последний оказывал ему знаки внимания и всегда подчеркивал, что «он сочувствует принципам демократии и всецело их понимает». Делал он это с такой кажущейся искренностью, что Иванов считал: «Генерал Миллер демократ и честный человек». На самом деле Миллер был убежденным монархистом, отличавшимся глубокой преданностью Николаю II и ненавистью к революции и революционерам. Ненависть усиливало и то обстоятельство, что 7 апреля 1917 г. Миллер, командир 26-го армейского корпуса в Особой армии на Румынском фронте, уговаривал солдат из пополнений снять с мундиров красные банты и опустить красные знамена. Он приказал арестовать одного из солдат, отказавшегося снять красный бант. В показаниях следственной комиссии находившийся в заключении Миллер рассказал, что произошло после: «Не успел я произнести эти два слова – “арестовать его” – как меня моментально окружила толпа маршевых солдат с криками, бранью и угрозами. <���…> Сейчас же раздались крики: “Снять оружие! Долой погоны! Арестовать его!” <���…> Сорваны были погоны не только с пальто, но и с кителя, с криками, бранью и угрозами толпа солдат поволокла меня по шоссе вдоль фронта выстроенных было рот, солдаты которых присоединились к толпе, кроме обычной площадной брани, я слышал призывы поднять меня на штыки, крик – “изменник!”, “немец!”, “довольно нашу кровь пить!”, “приятель Николки!”, “сторонник старого режима!” <���…> Чем далее шла толпа, толкавшая меня перед собой, тем озлобление все более росло: начали сыпаться удары по голове и в спину, один удар по голове был нанесен моей же шашкой (не вынутой из ножен); угрозы штыками принимали вполне реальную форму. <���…> Озлобление озверевшей толпы росло; была одна минута, когда трагическая развязка казалась неизбежной, от сильного толчка в спину я упал». Миллер чувствовал «над собой грязные солдатские сапоги». Но несколько солдат подняли генерала, и он был помещен на гауптвахту этапного коменданта [291] HIA. E. Miller collection. B. 1. F. 1. (Показания генерал-лейтенанта Е. К. Миллера следственной комиссии, назначенной Главнокомандующим Петроградского военного округа. Л. 31–37). . Миллера под конвоем отправили в Петроград, после расследования, не обнаружившего в его действиях преступного замысла, он был отчислен в запас. В августе 1917 г. ставка верховного главнокомандования русской армии отправила его в Италию на должность представителя при главном командовании итальянской армии.

Не обладая никакими военными талантами, кроме административных, Миллер претендовал на роль полководца. Когда британское командование после непрекращающихся восстаний в русских частях приняло решение эвакуировать область и предложило русским уехать вместе с ними, обещая эвакуировать всех желающих, Миллер категорически отказался поддержать план эвакуации, несмотря на то что все командующие направлениями и фронтами в конце июля 1919 г. заявили о необходимости эвакуации Архангельска. Одним из его главных аргументов был следующий: «…война не ведется без жертв, и он не знает в военной истории ни одного случая, чтобы Главнокомандующий без натиска неприятеля, имея налицо успех на фронте и поддержку населения в тылу, оставил бы без боя фронт. Он не считал возможным принять на себя ответственность за такое решение» [292] Добровольский С. Ц . Указ. соч. С. 52–53. . Но когда Миллер бросил тысячи солдат и офицеров на большевистскую расправу и со штабными и морскими офицерами 19 февраля 1920 г. бежал на ледоколе из Архангельска, он мог быть спокоен – полководцев, позорно бежавших с поля боя и бросивших свои войска, в военной истории хватало. Другой аргумент был более существенным: «Надо вспомнить, что в это время, в половине августа 1919 г. Добровольческая армия начала развивать свое успешное наступление к Москве, а в Эстонии и Финляндии войска генерала Родзянко, впоследствии генерала Юденича, готовились к захвату Петербурга. Выход из строя Северной области в это время был бы равносилен измене белому делу, он нанес бы непоправимый моральный удар; после неудачи адмирала Колчака, выход из строя Северной области без боя поднял бы престиж непобедимости Красных армий и советской власти; он укрепил бы навсегда легенду о том, что в Северной области сражались с большевиками не русские, а иностранцы…» [293] Миллер Е. К . Борьба за Россию на Севере. 1918–1920 // Белое дело. Берлин. 1928. Т. 4. С. 8–9.

Генерал, боящийся фронта, он не любил талантливых военачальников и с помощью интриг старался от них избавиться. Высказывая в беседах с Марушевским и в приказах по армии свое к нему расположение и благодарность, Миллер за его спиной отзывался о нем критически. В разговоре с Добровольским Миллер заявил, что генерал Марушевский, «несомненно, утрировал в его глазах свою чрезмерную преобремененность делами» [294] . Добровольский С. Ц . Указ. соч. С. 47. . Айронсайд писал: «Он не очень ладит со своим ближайшим помощником генералом Марушевским. Миллер говорил мне, что малыш потерял интерес к Архангельску и просит перевести его на другой фронт» [295] Айронсайд Э . Указ. соч. С. 327. . Он вынудил Марушевского в августе 1919 г. уйти в отставку, но Марушевский так до конца и не понял ведущейся против него интриги. 23 августа 1919 г. он навсегда покинул Россию. Миллер явился на пристань и поднялся на борт корабля. Марушевский описал сцену прощания: «При расставании, крепко обняв меня, он тихо сказал мне: “Я рад, что хоть Вы останетесь в живых”» [296] Марушевский В. В . Указ. соч. Т. 3. С. 50. .