Александр Бушков - Сыщик, ищи вора! [Или самые знаменитые разбойники России] [litres]

И, как будто всего этого было мало, начались забавы высокопоставленных лиц, имевших прямое отношение к чеканке денег. Не кто иной, как глава Монетного двора боярин И. Милославский усмотрел великолепную возможность нажиться. Принялся в огромных количествах скупать медь (в основном посуду) и руками подчиненных ему «монетных дел мастеров» переливать в деньги (по подсчетам, историк вбросил в обращение не менее ста тысяч рублей). Глядя на начальника, не захотели упускать столь легкий способ обогащения и его подчиненные. Они тоже развернулись на полную. Источники того времени пишут, что в одночасье разбогатевшие чеканщики ставили себе большие усадьбы, наряжали жен не хуже боярынь, вообще транжирили дурные деньги, как могли. А там подключились уже не «монетных», а просто «медных дел мастера».

Власти в конце концов встрепенулись, узнав о происходящем в том числе и из «подметных писем». Изобличенным в «самопальной» подделке денег мастерам заливали в глотку расплавленный металл, но искушение разбогатеть в одночасье было слишком велико… В ход шли старые медные котлы, чаши, всевозможная посуда, избежавшие наказания не унимались: как-никак выгода составляла один к пятнадцати…

Иностранный путешественник Мейерберг, путешествовавший по России в 1661 году, писал, что во время его пребывания в Москве в тюрьмах за подделку монеты сидели около 4000 человек. А печальной памяти подьячий Григорий Котошихин, сбежавший в Швецию и выдавший там немало русских секретов, писал, что всего за подобные шалости были «казнены в те годы смертною казнью более семи тысяч человек».

В конце концов эта безрадостная ситуация взорвалась летом 1662 года бунтом москвичей, так и оставшимся в русской истории под названием Медного бунта. Большая толпа москвичей нагрянула в подмосковную резиденцию царя, село Коломенское, требуя суда и управы на Милославского, Ртищева и других причастных к этой афере бояр.

Царь, оправдывая свое прозвище Тишайший, вышел на крыльцо и стал ласково увещевать собравшихся, обещая, что разберется и накажет виновных суровее некуда. На самом деле он просто тянул время, ожидая, когда подоспеют срочно вызванные из Москвы стрельцы…

Стрельцы прискакали, разогнали толпу почище нынешнего ОМОНа, а какое-то количество «зачинщиков» поймали и повесили тут же (есть сильные подозрения, что это были никакие не зачинщики, а попросту подвернувшиеся под горячую руку – в таких случаях особенно не разбираются…).

В общем, мятеж быстро подавили, но власти поняли, что перегнули палку с медными деньгами. К тому же еще свежа была память о гораздо более серьезном бунте москвичей в 1648 году (его в истории принято называть Соляным).

Цену на соль тогда увеличили более чем вдвое, что резко ударило по карману самых бедных, – соль в те времена была единственным средством для сохранения продуктов. К тому же тогдашняя «верхушка» развела дикую коррупцию. Царь Алексей Михайлович был тогда совсем молод, и всеми делами заправляли И. Милославский (на чьей младшей дочери царь был женат) и Б. Морозов (свояк царя, женившийся на сестре, Марии Милославской). Оба вовсю раздавали «хлебные» должности своим родственникам – а те, как легко догадаться, наживались за счет казны. Вовсе уж лютым взяточничеством печально прославились Л. Плещеев (родственник того Плещеева, что позже оказался замешан в «медных аферах»), главный судья Земского приказа (что примерно соответствовало чину обер-полицмейстера Москвы), и П. Траханиотов, управлявший Пушкарским приказом. По отзывам современников, драли и с правого, и с виноватого.

В конце концов все это взорвалось бунтом почище, чем Медный. В нем участвовал не только «черный народ», но и служивые люди, и достаточно зажиточные купцы, по доходам которых весьма чувствительно били привилегии, выданные иностранным торговцам…

Толпа ворвалась в Кремль. Лично против царя никто ничего не имел – как и пару столетий спустя, в народном сознании сложилась формула: «Царь хороший, вот только бояре скверные ему попались». А потому мятежники требовали выдачи на расправу и Милославского с Плещеевым, и Морозова с Траханиотовым, и дьяка Назария Чистого (который как раз и был инициатором повышения цен на соль – он ею в приличных размерах и торговал).

Царь уговаривал толпу успокоиться, но люди не унимались. Сначала разгромили дом Морозова в Кремле (самого хозяина, на его счастье, не нашли), потом усадьбу Назария Чистого – вот этого нашли на чердаке и убили «за соль». Потом разорили дома Плещеева с Траханиотовым и немало других подворий богатых купцов и чиновных дьяков, так или иначе причастных ко всем «перегибам». Москва загорелась, пожаром была охвачена большая часть города.

Положение властей осложнялось еще и тем, что в их распоряжении был один-единственный стрелецкий полк и небольшой отряд немецких наемников. Многие стрельцы примкнули к восставшим – они тоже немало натерпелись от задержки жалованья, да и повышение цен на соль по ним било точно так же…

В этих условиях приходилось кем-то пожертвовать. Царь под сильной охраной выслал своих родственников, Милославского и Морозова, из Москвы, клятвенно пообещав, что никогда больше их не допустит к государственным делам (обманул, конечно). А вот Плещеевым с Траханиотовым хочешь не хочешь пришлось пожертвовать. Траханиотову по приказу царя отрубили голову на Красной площади, а Плещеева попросту вывели на ту же площадь и отдали народу, после чего его «убили всем народом каменьем и палками до смерти».

Одним словом, был наглядный пример того, как опасно доводить народ до белого каления, не такой уж давний. Власти вынуждены были вернуться к прежней финансовой системе: жалованье вновь стали выдавать только серебром, производить какие бы то ни было расчеты на медные деньги запретили, а сами деньги обменивали в казне из расчета один медный рубль на десять серебряных «денег» (как пишут историки, эта операция опять-таки принесла казне прибыль). «Крайними», как водится не только у нас и не только в те времена, сделали «стрелочников», то есть простых монетных и медных дел мастеров. Их-то и казнили, во множестве рассаживали по тюрьмам. На тех, кто и стоял во главе всей аферы, Ртищева и своего тестя Милославского, царь, как пишут источники того времени, лишь «посердился»…

Прежде чем перейти к следующей теме, стоит уточнить: в отличие от тесноватой Европы, где все давным-давно было поделено и расчерчено границами, жителям Московского государства, которым оно встало поперек горла, ох как было куда бежать… На юг, где раскинулось огромное Дикое поле, никому не принадлежавшие земли, и обитали казачьи войска, если кому и подчинявшиеся, то чисто номинально. Донское и Запорожское. Касательно Донского давно гуляла поговорка «С Дона выдачи нет» – да и запорожцы жили по тем же принципам…