Александр Бушков - Сыщик, ищи вора! [Или самые знаменитые разбойники России] [litres]

Это, конечно, была чистейшей воды агрессия. Но никак не стоит ее списывать на пресловутое «извечно русское варварство». Во-первых, в те времена так поступали все: едва обнаружив, что ближайший сосед ослабел, быстренько шли на него войной, чтобы урвать, сколько удастся. Во-вторых, тогдашняя Ливония была настроена к России «без всяких серьезных причин» откровенно враждебно. Они сами однажды вторгались на Русь и даже захватили Псков, откуда вскоре были выбиты. Кроме того, ливонцы, опасаясь усиления соседней Московии, перехватывали и сажали в тюрьмы многочисленных иностранных мастеров, которых Иван Грозный нанимал в Европе, на что выхлопотали у германского императора (тоже опасавшегося усиления «варваров») специальное разрешение. О некоторых специфических привычках ливонцев писал историк Михалон Литвин: «У ливонцев московитов убивают, хотя московиты и не заняли у них никаких областей, будучи соединены с ними союзом мира и дружбы. Сверх того, убивший московита, кроме добычи с убитого получает от правительства известную сумму денег».

(Автор, как говорится, был в теме. Михалон Литвин – не простой книжник. Это псевдоним польско-литовского высокопоставленного чиновника, порой занимавшего в Речи Посполитой немаленькие должности.)

И наконец, Грозный в каком-то смысле восстанавливал историческую справедливость: часть балтийского побережья когда-то принадлежала славянам. А чисто немецкий в данный момент город Дерпт был построен еще во времена Ярослава Мудрого как сугубо русский Юрьев…

Поговорим немного о тогдашней Ливонии, потому что это весьма интересно (и кое в чем не лишено юмора). Собственно говоря, это была не страна, а территория, где творился столь развеселый бардак, что черт ногу сломит…

Главной силой, располагавшей немалым количеством земель с крестьянами (предками эстонцев и латышей), крепостями и замками, был Ливонский орден, именовавшийся еще орденом меченосцев, – форменный пережиток седой средневековой старины, когда-то созданный для борьбы с прибалтами-язычниками, но теперь их практически не осталось, всех успели окрестить (правда, многие втихомолку продолжали справлять языческие обряды). Скорее уж не главной силой, а попросту самым крупным подобием государства в Ливонии. Былую военную доблесть господа рыцари давно утратили, занимаясь мелкими набегами на соседей да пирами и увеселениями.

Имелось еще пять чисто духовных владык: архиепископ Рижский, епископы Курляндский, Дерптский, Ревельский и Эзельский, – все они, хотя и располагали некоторым количеством земель, городов и замков, по величине Ливонскому ордену значительно уступали. Первые двое имели кое-какие вассальные обязанности по отношению к ордену, а остальные трое подчинялись римскому папе, но исключительно на бумаге: папа жил далеко, на другом конце Европы, и надлежащего контроля наладить не мог.

Было еще и рыцарское сословие, человек сто пятьдесят. Все они владели замками и землями, все они числились вассалами кто ордена, кто кого-то из пятерки духовных владык, но ввиду отсутствия какой бы то ни было сильной центральной власти вели себя как вольные соколы.

Как будто мало было всей этой неразберихи… Несколько крупных городов, в частности Рига, Ревель и Дерпт, где были резиденции епископов, еще со старых времен пользовались значительной автономией и самоуправлением, о чем кстати и некстати любили напоминать епископам, что спокойствия тамошней политической жизни (если только ее можно так назвать) не прибавляло.

Единственной скрепой всего этого развеселого зоопарка был так называемый Вольмерский ландтаг – бедное подобие парламента. В городе Вольмере собирались делегаты от ордена, пяти духовных владык, городов и все сто пятьдесят рыцарей. Теоретически решения ландтага были обязательны к выполнению для всех, а на деле, если кто-то начинал своевольничать, управу на него найти было трудно.

Да вдобавок шла грызня меж католиками и протестантами – на фоне часто вспыхивавших крестьянских бунтов. Одним словом, милый уголок, где врагу жить не пожелаешь…

В момент вторжения Грозного в Ливонии весело погромыхивала очередная заварушка: Ливонский орден из-за какой-то сущей ерунды воевал с архиепископом в союзе с епископом Дерптским. В конце концов архиепископа объединенными усилиями изловили и посадили за решетку. Тут кто-то (до сих пор остающийся неизвестным) по каким-то своим причинам ухлопал польского посла. Польский король Сигизмунд-Август, мужик решительный, очень рассердился, как любой на его месте, пришел в Ливонию с войском и из-за невозможности установить виновного принялся колошматить всех подряд, кто под руку подвернется.

Тут-то и нагрянул царевич Шигалей и довольно быстро взял Нарву, крупный и серьезный морской порт. После чего в Ливонии начался вовсе уж запредельный цирк…

Первым сообразил, что нужно побыстрее соскакивать с тонущего корабля, епископ Эзельский – и просто-напросто продал за приличные деньги свое епископство (остров Эзель) и земли на материке датскому королю. Не имея на то никакого юридического права без согласия Ватикана и ордена – но в тогдашней Ливонии и не такое сходило с рук. После чего немедля рванул подальше, в родную Вестфалию, где цинично перешел в протестанство, женился, прикупил земель и зажил помещиком.

Ревельский епископ, прослышав о столь удачном гешефте, не без своеобразной логики рассудил: а он чем хуже? И загнал свое епископство тем же датчанам, пока есть рыночный спрос. Он-то благополучно покинул Ливонию с вырученными денежками, а вот датчанам с купленным не повезло: так уж сложилось, что жители Ревеля и прилегающих земель всегда питали больше расположения к шведам – и перешли в подданство шведского короля. Шведы тут же высадили там своих солдат. Датчане страшно вознегодовали (понять их можно: деньги, и немалые, были заплачены честно), но шведы заявили, что знать не знают ни о каких финансовых сделках, а всерьез воевать с ними датчане не могли, будучи гораздо слабее в военном отношении.

Дерптский епископ, не исключено, тоже продал бы свои владения кому-нибудь из денежных покупателей, но опоздал по чисто техническим причинам: Дерпт осадила немалая русская армия. Не ощущая в себе никаких военных талантов, епископ попросту пошел на «почетную сдачу», выговорив для себя разные льготы. Капиталов не нажил, но остался жив-здоров и не ограблен…

Видя вокруг этакие скоропалительные перемены, магистр Ливонского ордена Кетлер понял, что и ему надо устраивать жизнь по-новому, иначе обязательно сожрут – не тот, так другой. Особенно ломать голову ему не пришлось, перед глазами был наглядный пример тридцатилетней давности: тогда магистр Тевтонского ордена, формально подчинявшийся папе и германскому императору, «прихватизировал» орден, как впоследствии наши олигархи – нефтяные компании. Заявил вдруг официально, что политическая обстановка давно изменилась самым решительным образом: язычников, ради крещения которых был некогда создан орден, не осталось, а те, что остались, маскируются так, что и с собаками не сыщешь. Так что орден в данных условиях потерял всякое значение как духовная организация. А потому и он, магистр, создает на его месте вполне светское государство, Прусское герцогство, а герцогом, уж простите, господа, назначает себя – кто еще знает обстановку лучше?