Наталия Сотникова - Танцующие фаворитки

Неудивительно, что московские кинодельцы быстро смекнули привлечь к съемкам Каралли: она была любимицей столицы и вполне соответствовала предъявляемым к ней требованиям. Вера не замедлила оправдать их ожидания, без особых трудов освоилась на съемочной площадке, и уже первый фильм, в котором она снялась вместе с И. Мозжухиным и П. Чардыниным, принес ей большой успех на экране. Кинокартины в то время пекли как пирожки: выдающийся режиссер Евгений Бауэр (1865–1917), первопроходец во многих методиках кинопроизводства, за период 1913–1917 годы отснял более 80 фильмов; Петр Чардынин (1873–1934) – более 200. Вера Каралли за четыре года снялась в двух с половиной десятках фильмов, в основном это салонно-мещанские мелодрамы – именно то, чего жаждал широкий зритель, дабы как-то скрасить собственную невеселую жизнь. Эта эра российского кинематографа завершилась с революцией 1917 года, но Вера Каралли внесла в нее свой вклад. Она и на экране играла свою красоту – но, собственно говоря, то же самое делала и ее соперница Вера Холодная. Кстати, Каралли несколько раз исполняла роли танцовщиц, как, например, в своем третьем фильме «Хризантемы». Эта кинокартина принесла ей поистине всероссийскую известность.

Сюжет прост и как будто бы рассчитан на самого невзыскательного зрителя. Известная и талантливая балерина Вера Алексеевна Неволина влюблена в одного из своих поклонников, Владимира (неотразимый Иван Мозжухин), который обожает ее и всегда подносит букеты любимых ею цветов, хризантем. У него возникают денежные затруднения, и наивная девушка отдает ему свои драгоценности, будучи уверенной, что вырученные за них средства помогут ему выпутаться из возникших проблем. Однако поклонник оставляет Веру и заводит роман с богатой вдовой. Балерина потрясена изменой возлюбленного, чаша ее горя окончательно переполняется, когда во время своего выступления она видит в ложе театра бывшего любовника с новой пассией. В антракте Вера выпивает в своей уборной яд и умирает на сцене, исполняя душераздирающий танец с хризантемами и простирая взывающие к состраданию руки в сторону изменника.

Современный зритель может только посмеяться над сюжетом, но тогда у десятков тысяч женщин экран буквально застилала пелена слез в глазах, ибо для них в этом фильме не было ничего вымышленного. Дело в том, что в России тогда еще не забыли трагическую историю певицы и актрисы Евлалии Павловны Кадминой (1853–1881). Эта дочь калужского купца и цыганки была чрезвычайно талантлива, обладая не только прекрасным меццо-сопрано, но и выдающимся даром драматической актрисы. Ее очень ценил основатель Московской консерватории Николай Рубинштейн, не только способствовавший ее поступлению в это учебное заведение, но и обеспечивший ей стипендию. П.И. Чайковский посвятил ей один из своих самых проникновенных романсов «Страшная минута» (кстати, слова были написаны им же) и музыку к пьесе А.Н. Островского «Снегурочка». Кадмина с огромным успехом пела в Большом и Мариинском театрах, в различных городах Италии, но довольно быстро начала терять голос и перешла на исполнение драматических ролей.

Работая в Харьковском театре, Евлалия, женщина поистине необузданных страстей, безумно влюбилась в некого офицера. Тот принадлежал к старому обедневшему дворянскому роду и решил поправить свое незавидное финансовое положение женитьбой на богатой наследнице. У него хватило бестактности явиться вместе со своей невестой на спектакль по пьесе Островского «Василиса Мелентьева». Увидевшая его в зале актриса в антракте отравилась головками фосфорных спичек и упала без чувств прямо на сцене. Через неделю мучительных страданий Кадмина скончалась, и на похоронах ее гроб сопровождали огромное скопление народа и усиленные наряды полиции, «дабы толпа не разорвала офицеришку». Эта история, безо всякого преувеличения, потрясла всю Россию. Столь эффектным сюжетом из жизни воспользовались И.С. Тургенев [58], Н.С. Лесков, А.И. Куприн, ну и, конечно, мимо столь выигрышной фактуры не могли пройти драматурги. Издатель и друг А.П. Чехова А.С. Суворин написал пьесу «Татьяна Репина», а режиссер, актер и антрепренер, основатель Русского театра в Киеве Н.Н. Соловцов [59] – «Евлампия Рамина». Хотя в историю русской драматургии обе пьесы не вошли, но на сцене пользовались большим успехом, тем более что в обеих столицах в них потрясали сердца царицы дореволюционного театра, М.Н. Ермолова и М.Н. Савина. Слегка подправив фабулу, кинематографисты экранизировали эту трагическую историю – и не прогадали.

Успех фильма подвиг его создателей продолжить разрабатывать столь благодатный сюжет, и ровно через год состоялась премьера фильма «После смерти» («Тургеневские мотивы»), экранизация одноименной тургеневской повести, где героиню, дабы зритель безошибочно узнал знакомую тему, без малейшего смущения назвали Зоя Кадмина (ее также играла Каралли), а в мужской главной роли снялся второй признанный герой-любовник российского немого кино, Витольд Полонский. Так что маркетинговые приемы кинодельцов родились отнюдь не вчера.

С моей точки зрения, весьма любопытен фильм «Умирающий лебедь», где немая балерина Гизела, которую играет Каралли, становится жертвой художника-маньяка, желавшего остановить мгновение красоты и решившегося на убийство замечательной танцовщицы. Об исполнении роли Наташи Ростовой в экранизации романа Толстого серьезно говорить не приходится (кстати, роль Элен Безуховой сыграла Вера де Боссэ, впоследствии жена известного художника Сергея Судейкина и композитора Игоря Стравинского), ибо возможности кинематографии того времени были слишком ограничены, чтобы поднять такую глыбу. Как актрису кино, Веру Каралли принято упрекать в однообразии трактовок ролей, так ведь все ее героини были, собственно говоря, перепевом одной и той же темы. Во всяком случае, фильмы с ее участием приносили хороший доход. Поэтому неудивительно, когда, по воспоминаниям кинорежиссера В.Р. Гардина, в 1916 году за В. Каралли и В. Холодной начали охотиться сразу несколько фирм, «ему удалось подписать договор с В. Каралли, увеличив ее оклад с шести до двенадцати тысяч в год при гарантии ее участия только в пяти картинах», но тут же кинопромышленник А.А. Ханжонков обошел его, увеличив «В. Каралли гонорар втрое, то есть довел его до восемнадцати тысяч рублей – рекордная цифра для 1916 года!».

Гонорар действительно сказочный, но до сих пор так и остается невыясненной одна сторона этой артистической карьеры балерины – каким образом ей удалось преодолеть запрет на работу сотрудникам Императорских театров где-либо, кроме места их основной службы? Они имели право принимать участие лишь в благотворительных мероприятиях, да и то лишь в тех случаях, когда не получали за это никакого вознаграждения. Правда, некоторые современники приводили пренебрежительные слова Каралли, которые она будто бы повторяла не раз: