Наталия Сотникова - Король-Солнце Людовик XIV и его прекрасные дамы

Луиза будто бы показала это изречение королю, заметив, что непостоянство не всегда свойственно лишь одному полу. Раздраженный Людовик приказал заменить стекло чистым. Подобно многим мужчинам, он не переносил сцен разрыва и не решался дать прискучившей любовнице окончательную отставку. Луиза же цеплялась за возлюбленного, надеясь на возвращение былой страсти и, втайне, даже на раскаяние короля. Людовик не порвал плотских отношений с ней окончательно и иногда осчастливливал ее, в особенности во время беременностей соперницы.

Так что в течение еще четырех лет, с 1667 по 1671 год, король появлялся в обществе с тремя дамами: королевой, Луизой де Лавальер и маркизой де Монтеспан, причем иногда к ним добавлялись предметы его быстротекущих увлечений – многие придворные дамы не теряли надежды сместить Атенаис и занять ее место. Один из придворных весьма остроумно назвал этих дам, удостоившихся чести быть замеченными королем, «перекладными лошадьми с почтовой станции, на которых садишься всего лишь один раз и больше они уже не попадаются вам на глаза». Обычно приводят в качестве примера записную кокетку, принцессу де Субиз, которой иногда оказывал знаки внимания король. Некий господин Легран 6 декабря 1669 года, увидев короля на балконе в обществе Луизы де Лавальер, Атенаис де Монтеспан и Анны де Субиз, во всеуслышание провозгласил: «Вот вам время прошедшее, настоящее и будущее». Король называл этих спутниц нейтрально «дамами».

Таким образом, при французском дворе, претендовавшем на звание самого культурного в Европе, существовал самый натуральный гарем. Покои фавориток располагались рядом друг с другом, дамы принимали пищу бок о бок за одним столом, участвовали в совместных застольях. Например, во дворце Сен-Жермен-Ан-Лэ эти покои объединяла общая терраса, облагороженная вольерами с птичками, растениями, фонтанчиками; в 1669 году фаворитки заключили совместный договор на четыре тысячи ливров с архитектором короля Жаном Маро на изготовление четырех гротов на террасе, «двух для означенной герцогини де Лавальер и двух для Мадам де Монтеспан».

Как уже говорилось выше, Луиза не обладала качествами, необходимыми для фаворитки, она не сумела создать себе опору в виде либо родни, либо преданных ей друзей, насадить либо преданных ей людей, либо осведомителей при могущественных особах. Молодая женщина никогда ничего не просила для себя, но, потеряв фавор, принялась просить за всех, обращавшихся к ней, в результате чего существенные привилегии получили люди из ее обслуги, воспользовавшиеся простодушием своей хозяйки.

Впрочем, Людовик оказал ей и последнюю милость, решив в феврале 1669 года узаконить мальчика, рожденного Луизой 3 октября 1667 года. Маленькому Луи даровали титул графа де Вермандуа и вскоре присвоили звание адмирала Франции, освободившееся после гибели герцога де Бофора.

Но не стоит думать, что этот гарем благоденствовал в полном мире и согласии. Женщины часто ссорились и устраивали сцены королю, в особенности когда обнаруживалась беременность другой. Широко известна история с «чудодейственными румянами», которые Луиза начала применять в попытке вернуть потерянного любовника. Атенаис также пожелала воспользоваться ими и попросила короля употребить свою власть, дабы баночка досталась ей. Луиза хорошо знала, кому предназначались румяна, и взамен потребовала возвращения благосклонности любовника. Тот был вынужден пойти на это; вскоре Атенаис заметила пополневший стан соперницы и закатила Людовику скандал. Тот пообещал загладить свою вину и выдать Луизу замуж за уже известного нам маркиза де Пегилена. Пегилен же, завзятый распутник, во всеуслышание заявил, что если он и вздумает когда-нибудь жениться, то главным для него является добродетель невесты, которая непременно должна быть девственницей. Если на ее репутации будет хоть малейшее пятнышко, он откажется от этой барышни.

Тем не менее Атенаис использовала любую возможность, чтобы втоптать свою соперницу в грязь. Она заставляла ее исполнять обязанности камеристки, льстиво заверяя, что никто не умеет так наложить окончательные штрихи на ее прическу и туалет, как Луиза. И та безропотно соглашалась на эти унижения. Король обычно возвращался с охоты к Луизе, снимал у нее сапоги, переодевался, менял парик, его обсыпали пудрой, после чего он отправлялся к Монтеспан. Известен тот случай, когда Луиза пролепетала что-то относительно ее желания провести время с королем, Луи же швырнул ей в руки ее маленького спаниеля и заявил:

– Держите, Мадам, вот ваш компаньон, вам этого будет довольно!

Луиза жила настолько всецело захваченная своим чувством к Людовику, что в пору расцвета их любви ей было достаточно одного его общества. Она не испытывала никакой тяги к светской жизни, и, будучи без остатка поглощенной своим увлечением, пренебрегала всем остальным и не сумела обзавестись кружком близких друзей. Теперь брошенная женщина обнаружила, что осталась совершенно одна, вокруг не нашлось ни единой сочувствовавшей ей души, к тому же она еще была вынуждена играть роль прикрытия для новой связи любимого человека. Трудно сказать, действительно ли Луиза сама сочинила этот сонет, приписываемый ее перу, но настроение покинутой женщины передано исключительно верно:

Неизвестно, сколько еще длилась бы эта полукомедия-полутрагедия, если бы у Луизы не произошел глубокий духовный кризис. Причиной его стало некое тяжелое заболевание, поразившее ее где-то в конце марта – начале апреля 1670 года. Что это было, доподлинно неизвестно, но у нее произошел выкидыш, и из-за его последствий она оказалась при смерти. Вообще, эта история возбуждает определенные подозрения. Известно, как ненавидела маркиза де Монтеспан Луизу. Безусловно, больше всего ее злил тот факт, что в 1667 и 1669 году король узаконил дочь и сына, рожденных Луизой. Теперь соперница вновь была беременна, она явно могла рассчитывать на то, что и этот ребенок обретет все права законного. А вот Атенаис надеяться было не на что. Появившегося у нее в 1669 году ребенка прятали так, что о его существовании и истинном местонахождении не было ничего доподлинно известно никому при дворе. В конце марта 1670 года она родила сына, немедленно помещенного за семь замков, но какая судьба ожидает его? Маркиз де Монтеспан мог в любой момент затребовать детей себе. Никаких надежд на узаконение этих детей и быть не могло. Уже упоминалось о том, сколь регулярно прибегала Мадам де Монтеспан к услугам поставщиков всяких подозрительных средств. А не могла ли она опоить соперницу каким-то зельем, могущим вызвать выкидыш и не допустить появления на свет еще одного претендента на отеческую любовь короля в ущерб ее детям, будущее которых было совершенно туманным?