Екатерина Мишаненкова - Берия. История легенды

«Я уверен, что имя Эскандер дал ему Берия, – рассказывал Лопатченко. – Недаром самые мощные ракетные установки, у истоков создания которых стоял Берия, называются созвучно – «Искандер». Многие факты о своих предках я узнал от работников НПО «Маяк», того самого атомного проекта, которым руководил Берия».

История довольно запутанная, да еще и сам Игорь Лопатченко временами путался в показаниях – одним газетам он говорил, что Эскандер был сыном Берии, другим – что сыном Серго, то есть внуком Берии. В любом случае романтические подробности, которые рассказывает Лопатченко, выглядят очень странно:

«Эскандер не ходил ни в детский сад, ни в школу – обучался на дому. В пять он уже читал русских классиков, а в десять свободно разговаривал на трех языках. На прогулках мальчика всегда сопровождали два человека в форме. Уже в 18 лет он занял руководящую должность на «Маяке». Как я уже позже узнал, моему отцу в момент моего рождения было чуть больше двадцати лет, он 1949 либо 1950-го года рождения. Нигде не был прописан, а был засекреченным. У него на машине на лобовом стекле был специальный знак. Автомобиль пропускали в город без досмотра и пропуска».

Все это и так звучит похоже на какой-то роман, но самое главное в этом – дата. Если Эскандер родился в 1950 году, то двадцать лет ему было в 1970 году. Когда Лаврентий Берия уже давно был снят со всех должностей и расстрелян, а Серго Берия лишен всех званий и наград и работал простым инженером в Свердловске. И вдруг – руководящая должность, автомобиль со специальным знаком… Все это теоретически могло быть, но на двадцать лет раньше.

Впрочем, сам Игорь Лопатченко был полностью уверен в своем происхождении и пытался добиться теста ДНК – требовал сравнить его ДНК с образцами крови Берии, хранящихся где-то в архивах ФСБ. Безуспешно, разумеется.

Догадываюсь, что дочитав до этой страницы, некоторые спросят: как, уже все, а почему так мало про репрессии? Потому что эта книга не о репрессиях. Я не отрицаю их существование и не считаю их чем-то незначительным – в конце концов у меня, как и у большинства граждан нашей страны, дед тоже попал в маховик репрессий 1937 года. И хотя, по счастью, через несколько месяцев он был отпущен на свободу и восстановлен на работе, а его жена и семеро детей даже не умерли с голоду за время его отсутствия, мне эта часть его биографии вовсе не кажется мелким досадным недоразумением.

Но книга не об этом. Она не о репрессиях, не об их масштабах и не о том, нужны они были или нет. На эту тему и так написано очень много, как сторонниками сталинской политики, так и ее противниками. И будет написано еще больше, потому что огромная часть документов до сих пор засекречены.

Я не считаю себя вправе оценивать, насколько целесообразна и необходима была сталинская жесткая политика, кого арестовали за дело, а кто пострадал по принципу «лес рубят – щепки летят». Не могу с уверенностью сказать, какими методами действовали для получения показаний (хотя сам факт отмены пыток Берией в 1953 году уже кое о чем говорит) и насколько эти методы были оправданны. Когда смотришь современные фильмы, где полиция ничего не может сделать с убийцей-маньяком или террористом, потому что запрещено нарушать в отношении него права человека, а тем временем погибают невинные люди, кажется, что все эти права – ерунда, надо выбить из этой твари правду любой ценой. Но где заканчиваются права человека, и начинается жестокая необходимость? Нет, я не готова давать оценки.

У меня не было цели «отмыть» Берию добела. Я вообще не верю, что руки у людей, прорвавшихся к самым вершинам власти, могут оставаться чистыми. И речь не только о наших отечественных политических деятелях.

Один советский журналист, присутствовавший на встрече Сталина, Черчилля и Рузвельта, во время рукопожатия Сталина и Черчилля услышал, как какой-то индийский журналист рядом сказал: «Как он может пожимать руку этому палачу?» – а потом посмотрел на его возмущенное лицо и спросил: «Вы со мной не согласны?» Советский журналист, хорошо зная настрой Запада против СССР и привыкший к провокациям со стороны зарубежных коллег, ответил, что не собирается обсуждать главу своего государства в таком тоне. На что получил неожиданный ответ: «При чем тут Сталин? Я говорю о Черчилле!» А потом индийский журналист рассказал ошарашенному советскому коллеге обо всех претензиях, которые Индия и другие бывшие английские колонии имеют к Англии и лично к Уинстону Черчиллю. О геноциде местного населения, массовых расстрелах, жестоком подавлении восстаний, миллионах людей, умерших от голода…

Еще раз хочу подчеркнуть: эти хорошо знакомые, даже навязшие в зубах слова – «палач», «геноцид», «массовые расстрелы» – не о Сталине или Берии. Речь шла о Черчилле, британском премьере, приведшем Англию к победе во Второй мировой войне, великом человеке, признанном столпе европейской демократии и яростном враге тоталитаризма и коммунизма. Я несколько лет назад писала о Черчилле книгу, изучила массу материала и готова подписаться под каждым словом – да, это бесспорно великий государственный деятель, буквально спаситель Великобритании. Но и все, что говорил о нем индийский журналист – тоже правда.

Есть и другая история, заставляющая задуматься о сравнении Сталина и Черчилля, позиции СССР и позиции демократических западных держав.

Когда я первый раз была в Германии, в 2005 году (работала там волонтером в проекте по борьбе с шовинизмом и расизмом в современной Германии), мы со знакомыми немцами гуляли по Гамбургу, и нам предложили присоединиться к бесплатной экскурсии, проводимой по поводу какого-то городского праздника. Экскурсия оказалась очень интересной – рассказывали историю города и отдельных зданий, показывали старинную, еще ганзейскую, торговую гавань, и, конечно, объясняли, почему у многих домов половина выглядит старой, а половина новой, словно надстроенной позже. Это память об английской бомбардировке Гамбурга в 1943 году, когда за одну ночь погибло больше 40 000 человек, а исторический центр города был стерт с лица земли. Потом его восстанавливали из развалин, в том числе и надстраивая те дома, фундамент которых не пострадал. А старинную церковь, половину которой срезало словно ножом, даже восстанавливать не стали – оставили как скорбный памятник той трагедии.

Я далека от того, чтобы проливать слезы по Германии в 1943 году. За несколько дней до бомбардировки Гамбурга закончилась битва на Курской дуге, да и вообще рядом с потерями Советского Союза, в том числе и среди мирных граждан, ни одна другая трагедия той войны и рядом не стояла. Но все же надо понимать некоторые простые вещи: 1) эти 40 000 человек – гражданское население, 2) англичане это знали и намеренно бомбили жилые районы, причем специальным методом создания «огненного смерча», чтобы те, кто спрятался в бомбоубежищах, тоже сгорели или задохнулись от недостатка кислорода, 3) это был тщательно спланированный английский метод ведения войны, одобренный тем же Черчиллем – уничтожение гражданского населения и исторических памятников с целью устрашения.