Екатерина Мишаненкова - Берия. История легенды

В этой школе учились самые разные представители тех национальностей, которые тогда жили в Абхазии. То есть было и коренное население абхазское. К тому времени уже много было грузин, мегрелов, к которым относился и Лаврентий Павлович. Армяне, русские. Я бы не сказал, что там был состав из семей привилегированных. Обычно попадались мне какие-то прошения от родителей. В силу бедности семьи, просим что-то…» [5]

И опять дать однозначную оценку мешает недостаток информации. К примеру, нет данных, сколько классов было в то время в училище и, главное, как именно они распределялись.

Дело в том, что у городских училищ была такая особенность – в них учились шесть лет, но при этом количество классов могло быть разное. В двухклассных, например, в одном классе учились два года, в другом – четыре. В трехклассных в каждом классе учились по два года. В четырехклассных – в двух классах по два года и в двух по одному. В более редких пятиклассных, видимо, четыре класса по году и один – двухгодичный. Поэтому у меня недостаточно информации, чтобы с уверенностью сказать – оставляли Лаврентия Берию на второй год, или речь шла просто о двухгодичном обучении в одном классе.

Другой вопрос – почему он мог действительно остаться на второй год? Кроме плохой успеваемости и пропуска обучения по болезни была еще одна типовая причина – недостаток средств, когда ученика отчисляли за неуплату, но со следующего года он мог оплатить и восстановиться. Если училище все же было платное, эта причина видится наиболее реальной, особенно с учетом того, что по данным, найденным Виталием Шарией, дети там учились бедные, а на второй год, бывало, оставалось до трети всего класса.

Здесь я не сдержусь и позволю себе проявить немного сексизма. Большинство исследователей, изучавших детство и юность Берии, – мужчины. Возможно, именно поэтому они так легко пишут, что Марта поселилась в Сухуми и зарабатывала себе на жизнь шитьем. Уточняю – себе, сыну и маленькой глухонемой дочери. И это в начале XX века, когда шить умела каждая женщина – девочек поголовно, вне зависимости от социального положения, учили держать в руках иголку. Работа швеи стоила дешево, и как писал еще Достоевский: «Много ли может, по-вашему, бедная, но честная девица честным трудом заработать?.. Пятнадцать копеек в день, сударь, не заработает, если честна и не имеет особых талантов, да и то рук не покладая работавши!»

Другое дело – хорошая портниха. Действительно, одежду в то время шили на заказ, по индивидуальной мерке, но одного умения шить для этого было недостаточно. Не было пособий для дилетантов, не продавались повсюду журналы «Burda» или хотя бы «Работница», где можно было бы взять модели и готовые выкройки. А крой одежды был куда сложнее современного, да и ткани куда капризнее нынешней синтетики. Поэтому портнихе нужно было быть еще и закройщицей, а это такая профессия, которой надо было отдельно учиться.

Со времен «Преступления и наказания» ситуация в лучшую сторону не изменилась. К началу XX века магазины готового платья стали понемногу вытеснять портных, но суть осталась прежней. Для магазинов одежду шили на заказ все те же частники, получавшие за свой труд сущие гроши.

«Хозяйчики», как их называет Е. А. Олюнина, представляли собой владельцев мелких портняжных мастерских, иногда с несколькими наемными рабочими. Они имели видимость самостоятельности, фактически же были в полной зависимости от владельцев фирм. От них они получали весь необходимый материал, приклады, даже раскроенные вещи. «Хозяйчики» ставили в тяжелое положение своих наемных рабочих, низко оплачивая их труд. Так, получая у фирмы за шитье одного сюртука 5 р. 50 коп., они платили своему рабочему за его пошив только 2 р. 50 коп. О размере предприятия Мандля говорят такие цифры. Только в мастерской при магазине у него работало двести тридцать, а на стороне – шестьсот «хозяйчиков». При этом фирма охватывала работников-портных даже в сельской местности. Например, в деревнях Рязанской губернии Белоомутского уезда на нее шили две тысячи портных-крестьян, так называемых «изб» [6].

Прилично зарабатывать пошивом одежды можно было, только будучи хорошей закройщицей и имея платежеспособную клиентуру. Где Марта Джакели, будучи крестьянкой из бедного села, смогла научиться кроить и шить городскую одежду и откуда она взяла клиентуру? Либо она все же не простая крестьянка и у нее были родственники в Сухуми, оказавшие ей поддержку, либо они с детьми в буквальном смысле бедствовали.

Я не очень верю во второй вариант, потому что составляя автобиографию, Берия не упустил бы такой выгодный по тем временам эпизод, как тяжелая работу всей семьей при жестоком царском режиме. Но он всего лишь кратко сообщает, что «будучи еще учеником Сухумского городского училища, я готовил учеников младших классов, помогая таким образом семье». По этой фразе уже ясно, что работать ему пришлось не с первого класса, а только когда он уже немного повзрослел.

О работе матери он вообще ничего не упоминает, хотя скрывать, что ей приходилось трудиться, вроде бы нет никакого смысла. Кроме одного варианта – если она была не просто швеей, а хозяйкой мастерской. Пусть крошечной, но хотя бы с одной наемной работницей. Это резко меняло все, поскольку переводило Берию из рабоче-крестьянского класса в представители буржуазии. По Конституции РСФСР человек, использующий наемный труд, даже избирательным правом не обладал, так что подобное пятно на репутации ему точно было не нужно.

Но это все снова не более чем предположения. Ясно только одно – жить в городе и содержать двух детей, работая швеей, Марта Джакели точно не могла. Что же было на самом деле, можно только гадать.

О том, как он сам подрабатывал, Берия пишет вполне конкретно: «готовил учеников младших классов». К чему именно? Я рискую вызвать взрыв смеха, но снова скажу уже привычную фразу – исследователи расходятся во мнениях. Даже в такой мелочи, как предмет, по которому тогда еще ученик Лаврентий Берия занимался репетиторством, у его биографов нет единого мнения.

Первый вариант – математика. Это вполне реально, потому что Берия в дальнейшем поступил на техническую специальность, безусловно у него были способности к точным наукам. А система образования, при которой обучение в городских училищах строилось по принципу повторения и усложнения, давала ученикам старших классов отличную возможность заниматься с младшими параллельно с собственной учебой. Смысл этой системы был в том, что практически весь массив знаний давался сразу, в первом же классе, но в максимально упрощенном варианте. А потом в каждом следующем классе изучалось то же самое, только с каждым разом все глубже.