Уильям Миллер - На руинах Османской империи. Новая Турция и свободные Балканы. 1801–1927

Союзники пошли на это, но накануне высадки их войск в Салониках (5 октября) Венизелос вынужден был подать в отставку после своего заявления, что если, помогая Сербии, Греция столкнется с германскими войсками, то он будет действовать, как потребует честь страны. Его место занял Заимис, «мастер на все руки», как называли его греческие политики, заверивший правительство в том, что не допустит выполнения греко-сербского договора. В связи с этим Великобритания 7 октября предложила Греции Кипр, если та окажет немедленную помощь Сербии, но Греция на это не пошла. Больше Англия уже не делала таких предложений и по соглашению Сайкса – Пико 1916 года обязалась не отдавать Кипр никому, не получив предварительного согласия Франции.

В Сербии сложилась очень опасная ситуация, ибо 6 октября началось австро-германское вторжение. Уверенная, как и все другие балканские страны, что Болгария тоже вскоре на нее нападет, она попросила разрешения Антанты «нанести по ней удар первой». «Сербская армия, – заявил Путник, – войдет в Софию через пять дней». Однако союзники не только запретили Сербии это делать, но и сами, когда Болгария и Центральные державы вторглись в Сербию, не смогли вовремя оказать ей помощь. Король Константин, находившийся рядом с Сербией и связанный с ней договором о взаимопомощи, решил сохранять нейтралитет. Так эта маленькая страна, истощенная тремя кампаниями и эпидемией тифа, была одновременно атакована немцами, желавшими установить связь с Турцией, и болгарами, которые мечтали отомстить Сербии за свой разгром в 1913 году.

Британские агенты, обещания которых были, впрочем, весьма туманными, делали все, чтобы переманить Болгарию на свою сторону; но Турция отдала ей полосу территории, по которой проходила железная дорога в Дедеагач, располагалась Демотика и та часть Адрианополя, которая лежала западнее Марицы. При дворе в Софии, как и в Афинах, преобладало германское влияние; король Фердинанд был умнее короля Константина, а его страна меньше, чем Греция, подвергалась риску нападения с моря; к тому же в Болгарии не было государственного мужа калибра Венизелоса, который мог бы ему противостоять. Сентиментальные люди рассуждали о болгарской благодарности России, освободившей ее в 1877–1878 годах, но Болгария предпочитала следовать словам Бисмарка, который заявил: «Освобожденные страны бывают не благодарными, а требовательными». Договор, заключенный в Бухаресте, отменил Сан-Стефанский.

К сожалению многих британцев, Великобритания 15 октября, через четыре дня после нападения Болгарии, объявила ей войну, выполняя обещание Э. Грея, который заявил, что если эта страна присоединится к врагам Антанты, то мы «готовы оказать нашим друзьям на Балканах всю помощь, которая в наших силах». К сожалению, эта поддержка явилась слишком поздно и не смогла их спасти. Один сербский город за другим сдавался врагу, наступавшему с севера, или врагу, шедшему с востока; утопая в снегах балканской зимы, солдаты и гражданские лица всех возрастов отступали через горы Албании к побережью Адриатики.

После начала мировой войны в Албании произошли большие изменения. 3 сентября 1914 года князь Вильгельм закончил свое бесславное шестимесячное правление, издав прокламацию, в которой извещал свой народ, что «считает необходимым временно удалиться». Он передал управление страной в руки трех оставшихся делегатов Международной контрольной комиссии – австрийского, французского и итальянского. Однако эта организация, не имея сплочения в своих рядах и финансовых средств, вскоре распалась.

В Скутари (Шкодере) было создано местное дворянское правительство под эгидой консулов Антанты, которое работало до тех пор, пока город не был занят черногорцами. 27 июля 1915 года Эссад создал «правительство Центральной Албании» в Дураццо (Дурресе), а итальянцы оккупировали Валону (Влёру) и островок Сасено (Сазани), который Греция отдала Албании в 1914 году. Черногорцы приветствовали в Скутари (Шкодере) своих братьев сербов; Эссад, всегда бывший сербофилом, с радостью принял их в своих владениях, которые начинались в Алессионе (ныне Лежа); на помощь им была отправлена британская Адриатическая миссия. Грецию попросили, раз уж она не смогла выполнить своих союзнических обязательств, предоставить сербской армии убежище на острове Корфу (Керкира), куда ее и перевезли. Здесь же сербское правительство создало свою временную резиденцию.

Таким образом, Сербия оказалась временно стерта с карты Балканского полуострова; теперь очередь дошла до Черногории, вступившей в войну через одиннадцать дней после нее. Сначала черногорцам сопутствовал успех. Они заняли город Будва, Ластву и подошли к Спицце, повторив свою ошибку 1878 года. Они также приняли участие в наступлении на Сараево, но были остановлены в 18 км от боснийской столицы. Как и сербам, им пришлось уйти из Боснии, но до своего окончательного поражения они сохранили за собой захваченные в Далмации территории.

Сербская победа над австрийцами в Колубаре обеспечила им девять месяцев относительного спокойствия, в течение которого они, против воли Антанты, вошли в Скутари (Шкодер); впрочем, союзники потребовали от них уважения албанской независимости. Вторжение врагов в Сербию приблизило разгром и Черногории.

Причины падения Черногории до сих пор скрывает завеса сомнений и подозрений, которые многочисленные исследования с обеих сторон скорее усилили, чем рассеяли. Враги короля Николая (Николы) обвиняют его в том, что он совершил предательство и отдал гору Ловчен, господствовавшую над Которским заливом (Бека-Которска бухта), австрийцам; другие полагают, что у него не было другого выхода, как только сдаться. Как бы то ни было, гора Ловчен была без труда взята 11 января 1916 года; 13 января австрийские войска заняли Цетинье, откуда двор короля перебрался в Подгорицу.

В тот же самый день король запросил у австрийского императора «почетного мира» и 21 января уехал в Италию, оставив в Черногории своего второго сына Мирко. Остаток своей жизни король Николай провел во Франции – живя то в Бордо, то в Париже, то в Нейи, а то и в Антибе на Лазурном Берегу в Провансе, и никогда уже больше не приезжал в страну, которой правил 55 лет. Несмотря на все свои недостатки, он был крупным государственным мужем балканского типа; к сожалению, его сыновья ни в чем не были на него похожи. Мирко умер неподалеку от Вены; Данило со своей немецкой женой со всеми удобствами жил на Французской Ривьере; Петр развлекался. В старости главным советчиком короля был не премьер-министр в изгнании, а его дочь принцесса Ксения, которая нашла в политике замену семейному счастью. (Ее сестры, черногорские княжны Милица и Анастасия, дочери князя Николая, вышли замуж за родственников русского царя и жили в Петербурге. Именно в доме Милицы царская семья в 1905 году познакомилась с Распутиным. – Примеч. пер. )