Сергей Покровский - Охотники на мамонтов [сборник]

— Налима привёз, — сказал Пижму и вынул со дна челнока большую рыбину.

— Хорош! — осклабился Урхату, взвешивая его на руке.

Порыв ветра вдруг зашумел в листьях деревьев. Сверкнула молния, и гулкий удар прокатился по небу.

Гарру наскоро выволок челнок на берег и бегом пустился догонять деда и Урхату, уже повернувших в устье оврага.

Овраг этот был мрачен, как его хозяин. Быстрый ручей пробил здесь себе узкое русло среди известковых скал.

Тропинка стала подниматься выше. Они взошли на просторную площадку, нависшую над обрывом.

Две собаки с яростным лаем бросились им навстречу. Урхату крикнул и замахнулся на них палкой. Собаки, поджав хвосты, отбежали к стене и стояли там, ощетинившись и злобно оскалив зубы.

Гарру с удивлением осматривался вокруг. Не было тут ничего похожего на жилище. Не было даже землянки. У каменной стены обрыва сидела средних лет женщина и потрошила рыбу. Урхату поставил перед ней корзину с новым уловом и сказал:

— Скорее! Гроза!

Не успел он закрыть рот, как в туче ярко сверкнуло, и почти в тот же миг оглушительно ударил гром.

— Идти надо, — сказал Урхату и повел гостей за собой.

Через какие-нибудь два десятка шагов перед ними открылась большая ниша под выступом известковой кручи, а в глубине её — низкий вход в тёмное подземелье.

Урхату провёл гостей тесным коридором, и они очутились в большой и высокой пещере, освещённой внутри пылающим очагом. Вокруг него сидели несколько женщин и подростков.

Подземельем назвать жилище Урхату можно было только отчасти. Одна половина находилась под каменным навесом и представляла, действительно, подобие пещеры, выбитой руками людей. Другая половина была просто глубокой и широкой ямой, прикрытой сверху слоем длинных жердей. Между краем каменного навеса и деревянной кровлей находилось узкое отверстие для выхода дыма. Оттуда падали капли дождя, и Урхату послал женщин прикрыть дыру шкурами. Но ещё долго после того срывались с деревянного потолка крупные капли пробиравшегося сквозь кровлю ливня.

Звук шлёпающейся на пол воды продолжал своеобразную музыку, к которой с робостью прислушивался Гарру. По временам это тихое лепетание капель прерывалось оглушительными ударами и раскатами грома, от которых дрожали стены пещеры.

— Громовик воюет! — сказал Урхату, опасливо поглядывая на кровлю.

Урхату подбросил в очаг охапку сучьев, и высокое пламя ярко осветило подземелье.

Тут Гарру заметил, что лосиная шкура, висевшая на стене, вдруг шевельнулась. Край её стал оттопыриваться, и из-за неё вдруг выглянуло сморщенное старушечье лицо.

Маленькие зрачки по сторонам острого и горбатого, как совиный клюв, носа сверкнули из-под седых бровей и с любопытством уставились на сидящих у очага Гарру и Пижму.

— Входи, мать! Гости!

Занавеска откинулась, за ней открылся такой же узкий проход, как и тот, по которому они прошли в пещеру. В проходе стояла маленькая старуха, до такой степени сгорбленная, как будто её спина была переломлена пополам.

Старуха пожевала губами и затрясла головой.

— Что, Пижму? — заговорила она скрипучим голосом. — Знала, что придёшь. Беда у тебя? Помогать надо!..

Пижму прижал обе ладони к груди и низко наклонил голову.

— Поворожить приехал. Думал: Рефа стара, много дел знает. Чего сама не знает, скажут ей лесные духи.

Пока Пижму говорил, Рефа подошла к огню. Она не села, а только нагнулась, достала с углей печёную рыбку и молча пошла к своей занавеске.

— Рефа сейчас не будет говорить. Громовик взбесился — покоя не даёт. Перестанет греметь, тогда буду ворожить.

Рефа отогнула занавеску и скрылась в глубине тёмного прохода.

Урхату родился в Ку-Пио-Су. В детстве его звали по-другому. Прозвище «Урхату» получил он за свой рост и несокрушимую силу.

На языке племени Ку-Пио-Су это имя означало «большой медведь».

Ещё в молодости не поладил он с самим Мандру. Не нравилось ему слушать его приказы.

Взял лучшую лодку, посадил в неё жену, двоих ребят, собаку и младшего брата; взял мать, горбатую Рефу, оружие и весь домашний скарб. Ночью выехал из посёлка, и след его пропал надолго.

Никто не знал, куда он девался.

Только через несколько лет догадались, что он поселился в овраге Большая Щель.

Место это Урхату присмотрел себе ещё раньше и облюбовал его неспроста.

В давние времена, о которых самые старые старики слышали от своих дедов, в этом овраге был большой посёлок. Жило здесь племя «нуонки». Они говорили на особом наречии и славились искусством добывать замечательно хорошие кремнёвые желваки в виде круглых камней величиной чуть не с детскую голову. Снаружи желваки были покрыты коркой, а на расколе имели светло-серый тон.

Кремень, который они давали, был превосходен для ручной обработки.

Желваки от удара кололись правильными кусками, отлично поддавались стёсыванию, «отжиму» и полировке, и дальние поселенцы приезжали к нуонкам выменять или выпросить хороших камней для собственных поделок.

Оказалось, что нуонки добывали кремень из толщи известковых пластов, делая глубокие шахты в известняке.

Шахта начиналась в виде очень широкой и круглой ямы. По краям выбивали ступеньки, и по ним можно было спускаться на самое дно шахты. На глубине в три-четыре человеческих роста добытчики кремня прекращали дальнейшее углубление ямы и начинали делать не очень длинные штольни, подземные галереи.

В известковом плитняке Щели оказалось целых три таких шахты. Они соединялись подземными ходами. Одна из них обвалилась, две другие сохранились хорошо.

Груды выброшенного известкового щебня вокруг каждой из шахт успели уже обрасти травой и кустами и отлично скрывали входные отверстия.

Вот в этих-то старых каменоломнях и поселился Урхату вместе со своим семейством.

Построить себе хижину всё-таки не так просто, как поселиться в готовой пещере, которую быстро можно приспособить под жильё.

Дикие звери, бродячие лесные люди иногда появлялись то здесь, то там в пустынных береговых лесах. От них хорошо было спасаться в тёмных каменоломнях.

Верхние отверстия шахт Урхату закрыл стволами молодых сосен, а на них навалил толстый слой торфа и земли.

Население нового выселка из Ку-Пио-Су начало быстро увеличиваться.

Рождались дети. К семьям двух братьев прибавился ещё один молодой переселенец с пожилой женой и кучей её ребят. Жена эта скоро умерла. Поселенец решил добыть новую и отправился сватать невесту в один рыбацкий посёлок. Сватовство было удачным: он привёз себе сразу двух жён. Оба брата тоже высватали себе по новой невесте. Женские руки были нужны. Хлопот было много: устраивать новое жильё, шить одежду, лепить глиняную утварь, мочить крапиву, сучить нитки для рыболовных сетей.