Джон Гай - Елизавета. Золотой век Англии

О внешности графа мы можем судить по прекрасному портрету кисти Уильяма Сегара, написанному в 1590 году и ныне выставляемому в Национальной галерее Ирландии. Персонаж картины предстает перед нами обладателем аккуратно постриженных усиков, по моде французских аристократов. В те годы Эссекс еще не успел обзавестись бородой, которую в более зрелом возрасте отрастил, стремясь довести до совершенства лелеемый им образ военного. После смерти родного отца граф воспитывался под королевской опекой в доме спокойного и рассудительного лорда Бёрли, что, впрочем, не помешало ему вырасти весьма избалованным и склонным к фатовству. Уже на первом году обучения в кембриджском Тринити-колледже он добился разрешения потратить двенадцать фунтов (в пересчете на сегодняшние деньги — 12 000 фунтов) на бархатный наряд песочного цвета и две пары туфель в тон. О неистребимой любви Эссекса к роскоши и пышным убранствам свидетельствует и его упорное желание рядить всех своих слуг в дорогие голубые ливреи [433] P. E. J. Hammer. The Polarisation of Elizabethan Politics: The Political Career of Robert Devereux, 2nd Earl of Essex, 1585–1597. Cambridge, 1999). P. 30. .

После смерти Лестера в число самых видных государственных деятелей при дворе королевы наряду с Бёрли и Уолсингемом вошел и сэр Кристофер Хэттон, в возрасте сорока семи лет сменивший покойного сэра Томаса Бромли на посту лорд-канцлера. В стремлении внушить окружающим, что отныне его следует воспринимать более серьезно, Хэттон отказался от своей фирменной шляпы с пером, расшитой драгоценными камнями, отдав предпочтение простым черным бархатным головным уборам без украшений, наподобие тех, что носил лорд Бёрли [434] Murdin. P. 588. . В свете этих событий единственным соперником Эссекса в борьбе за первенство в молодом и дерзком поколении придворных оставался один только Рэли, и сражение их было упорным.

За неделю до Рождества 1588 года Эссекс вызвал Рэли на дуэль. Тайный совет поспешил «пресечь» подобные действия и выразил стремление «сохранить произошедшее в тайне от Ее Величества»: и Бёрли, и Хэттон испытывали такую сильную неприязнь к индивидуалисту Рэли, что предпочли молча встать на сторону Эссекса и постарались сделать так, чтобы об истории с дуэлью никто не узнал [435] SP 12/219, no. 33; см. также: CSPSp, 2nd Series, 1587–1603. P. 504. . Их обман с готовностью поддержали многие другие придворные, и прежде всего — двоюродный брат королевы лорд Хансдон, чей младший сын Роберт незадолго до этого ввязался в драку с Рэли во время теннисного матча [436] BL, Lansdowne MS96, fo. 69; Hammer. Polarisation of Elizabethan Politics, P. 85. . И все же исход противостояния двух противников не был предрешен: Рэли также не собирался оставлять попыток занять при дворе Елизаветы почетное место, ранее принадлежавшее Лестеру.

И у него были все основания для надежд. Эссекс, несмотря на его нескончаемое бахвальство и распускаемые его сторонниками слухи о том, что по вечерам королева играет с ним в карты, очевидно, не состоял с Елизаветой в столь же теплых отношениях, что его приемный отец. Наиболее явным доказательством тому было отсутствие у юного графа ласкового прозвища. В моменты наибольшей близости она могла использовать обращение «Робин», но так ни разу и не назвала его «Роб» или «мой милый Робин». Казалось, никто и никогда не сможет заменить ей Лестера, ее любимые «очи» [437] P. E. J. Hammer. “Absolute and Sovereign Mistress of Her Grace”? Queen Elizabeth I and Her Favourites, 1581–1592 // The World of the Favourite. J. H. Elliott and L. W. B. Brockliss (ed.). London, 1999. P. 49. .

И все же королева предприняла некоторые шаги для укрепления финансового положения графа. В начале 1588 года она позволила ему взять в долгосрочную аренду Йорк-хаус, один из богатейших особняков в городе, расположенный на улице Стрэнд неподалеку от Лестер-хауса. По традиции, Йорк-хаус служил официальной резиденцией лорд-канцлера, но Хэттон уже получил во владение особняк Или-Плейс в Холборне и еще в одном доме не нуждался. Елизавета пошла еще дальше, 12 января 1589 года передав Эссексу откуп на налог на сладкие вина, приносивший значительный доход и ранее также принадлежавший его приемному отцу [438] Hammer. Polarisation of Elizabethan Politics. P. 72, 77. . Но и этого оказалось мало: долговые обязательства Эссекса были непомерно велики, и его кредиторы настойчиво требовали возврата денег. Тогда в надежде заслужить всеобщее признание и обрести славу героя и защитника протестантской веры он решил отправиться на войну с королем Филиппом. Эссекс наивно верил, что захват земель и разграбление сокровищ испанского монарха поможет ему расплатиться по долгам, и был совершенно убежден, что приведет английские войска к триумфу. По примеру Рэли, он занялся исследованием карт, а также изучением греческой и римской военной стратегий [439] Murdin. P. 634–635. .

С того дня, когда была разбита Непобедимая армада, мысли многих при дворе были заняты возможной контратакой Испании. Сэр Фрэнсис Дрейк настаивал на немедленной высадке войск Ее Величества на испанский берег. Бёрли выдвинул более скромное предложение: он полагал, что английскому флоту следует нанести удар по остаткам Армады, сильно потрепанной штормом и с трудом прокладывавшей путь домой где-то между Ирландией и Испанией. Наиболее вероятным, впрочем, казалось, что одобрен будет план самой Елизаветы: королева намеревалась приказать Дрейку перехватить в водах Атлантики корабли Филиппа, груженные сокровищами, стоимость которых на тот момент могла достигать 3 млн фунтов (по сегодняшним меркам — 3 млрд). Усилия англичан окупились бы уже в том случае, если бы им удалось отбить у конвоя хотя бы одно или два судна, перевозившие сундуки с серебряными и золотыми слитками. При этом королева выступала категорически против рискованного военного похода на материковую часть Испании [440] Laughton, II. P. 167; R. B. Wernham. After the Armada: Elizabethan England and the Struggle for Western Europe, 1588–1595. Oxford, 1984. P. 11–15. .

Все изменилось со смертью Лестера. Горе по ушедшему из жизни другу заняло все мысли Елизаветы. Тем временем Дрейк, объединив усилия со своим давним товарищем сэром Джоном Норрисом, ветераном голландской военной кампании, разрабатывал новый амбициозный и трудновыполнимый план, сочетавший в себе все выдвинутые ранее и, казалось бы, несовместимые друг с другом идеи. Морское сражение с судами испанского военного флота, которые Филипп всегда отправлял к Азорским островам для сопровождения своих кораблей с сокровищами на завершающем этапе их путешествия, было бы весьма рискованным, поэтому Дрейк и Норрис избрали иную цель — порты Сантандер и Сан-Себастьян на северном побережье Испании, где стояли на ремонте уцелевшие суда Армады. Дрейк и Норрис планировали в ходе внезапного набега разграбить и сжечь испанские суда, а затем ни много ни мало осуществить полномасштабное вторжение на территорию Португалии, свергнуть Филиппа с португальского престола и возвести на трон его соперника. В том случае, если у них останется достаточно времени и ресурсов, они намеревались также захватить и использовать в качестве военной базы на протяжении всей кампании один из островов Азорского архипелага, после чего — разыскать и перехватить испанские корабли с сокровищами в Атлантике [441] SP 12/222, no. 89. См. SP 12/224, no. 53; SP 12/219, no. 37. Wernham. After the Armada. P. 15–21, 92–99. .