Джон Гай - Елизавета. Золотой век Англии

В начале правления Елизавета выслушивала просителей и проводила официальные приемы советников и послов во внутренних покоях, где она бо́льшую часть времени посвящала чтению и игре на вёрджинеле, в чем, как известно, добилась немалых успехов. Также королева очень любила карточные игры, особенно primero: игрокам из колоды в сорок карт раздавалось по четыре, и исходя из полученных карт делались ставки. Когда в 1563 году французский посол Поль де Фуа прибыл к Елизавете на аудиенцию, он застал королеву глубоко погруженной в игру в шахматы [44] Relations Politiques de la France et de l Espagne avec l Écosse au XVIe siècle. A. Teulet (ed.). 5 vols.. Paris, 1862. II. P. 203. . Иногда государыня занимала себя танцами или слушала музыку в исполнении ее любимых музыкантов, более двадцати из которых происходили из Италии, в том числе двое женщин-лютнисток [45] Списки королевских музыкантов и размер их гонораров, а также цены на билеты см. в: E351/541–3, passim. Рассказ самой Елизаветы о любви к танцам и особенно итальянской манере танцевать приведен в: de Maisse, P. 95. См. также: SP 12/287, no. 64. . Долгие летние вечера она проводила за книгой или разговорами, наслаждаясь марципаном, засахаренными фруктами и гипокрасом (подслащенным пряным вином). Марципан был ее любимым лакомством: на Новый, 1562 год ей подарили модель старого собора Святого Павла и шахматную доску в полный размер, сделанные из «мартовского хлеба», то есть марципана [46] Nichols, I. P. xxxvi — xxxvii, 118–119. .

Когда королеве становилось скучно, перед ней выступала с импровизированными представлениями труппа смуглых итальянских актеров — знакомых ее музыкантов. Однажды она дозволила потешить себя женщинам-акробаткам, но действо было расценено ею как «непристойное, бесстыдное, противоестественное кувыркание итальянок» [47] Journey through England and Scotland made by Lupold von Wedel in the Years 1584 and 1585. G. von Bülow (ed.) // TRHS, 2nd Series, 9. 1895. P. 223–270; Diary of Baron Waldstein, P. 59, 147, 159–163; Thomas Platter s Travels in England, 1599. C. Williams (ed.). London, 1937. P. 192–197, 200–202; Report on the Pepys Manuscripts Preserved at Magdalene College. Cambridge. E. K. Purnell (ed.). London, 1911. P. 190; E351/541 (entries from Mich. 1571–72); E351/542 (entries from Mich. 1591–1592, 1592–1593, 1593–1594, 1595–1596); E351/543 (entries from Mich. 1596–1597, 1597–1598); SP 12/287, no. 64; W. Nagel. Annalen der englischen Hofmusik: von der Zeit Heinrichs VIII, bis zum Tode Karls I. Leipzig, 1894. P. 29; Elizabeth I. G. Ziegler (ed.). Washington DC, 2003. P. 88. . Порой ее забавляла женщина-шут. В начале правления эту роль исполняла лилипутка по имени Ипполита Татарская, которой Елизавета подарила оловянную куклу. Позднее ее сменила Томасина Парижская, по описаниям женщина-карлица, которой королева пожаловала несколько старых вещей из своего гардероба для последующей продажи. Самым необычным увеселителем Елизаветы следует признать мальчика-африканца, служившего при ней пажом. Она наряжала его в куртку из белой тафты, отделанную золотыми и серебряными полосками, тафтяной камзол с тонкими серебряными пуговицами, пару вязаных белых чулок и пару белоснежных туфель и демонстрировала гостям в качестве «любопытной безделушки» [48] BL, Egerton MS, 2806, fo. 70; Arnold. Queen Elizabeth s Wardrobe Unlock d. P. 104–108; C. C. Stopes. Elizabeth s Fools and Dwarfs // The Athenaeum, no. 4477 (16 Aug., 1913). P. 160; Whitelock. Elizabeth s Bedfellows. P. 84–87; I. H. Habib. Black Lives in the English Archives, 1500–1677: Imprints of the Invisible. Aldershot, 2008. P. 72–73. Я убежден, что Томасина была чернокожей африканкой, как считает ряд ученых. Я благодарен Миранде Кауфман за то, что обратила мое внимание на увеличение численности чернокожих слуг во времена правления Тюдоров. .

Таким образом, при Елизавете внутренние покои и опочивальня стали пространством преимущественно женским, отчего королева политически только проигрывала. В отличие от отца и деда она не могла быстро собрать у себя советников-мужчин и подробно расспросить их о делах государственной важности. Для этого необходимо было назначать официальную аудиенцию. Ее отец Генрих VIII жил и работал в мужской среде, и заслужившие доверие короля слуги могли в любое время дня, если он не спал, беспрепятственно попасть к нему во внутренние покои и опочивальню, а порой и в «тайную обитель». Для Елизаветы же было немыслимо, чтобы мужчина, за исключением, быть может, ее личного врача, мог войти к ней в то время, когда фрейлины делали ей макияж или завивали парик, или же застать ее в ночной рубашке, ночном колпаке и вельветовых тапочках, в которых она могла провести целый день, если не нужно было выходить на улицу [49] Arnold. Queen Elizabeth s Wardrobe Unlock d. P. 139–141; Whitelock. Elizabeth s Bedfellows. P. 24–27. .

Бёрли принимался за дела в шесть утра. Он был готов явиться по первому зову королевы, но она не вставала так рано. Примечателен следующий ответ королевы, которой было на тот момент около сорока пяти лет, просителю, явившемуся к ней сперва в одиннадцать часов утра, а на следующий день после обеда (который в XVII веке устраивали немногим позднее полудня): «Как вам известно, по утрам я сплю» [50] HMC, Bath MSS, IV. P. 186. . Кроме того, у фрейлин на одевание королевы уходило более двух часов. Целый час требовался только, чтобы поправить накрахмаленный воротничок и закрепить оборку или нижнюю юбку вокруг края барабанного фартингейла. За спиной Елизаветы придворные-мужчины шутили: быстрее оснастить корабль, чем одеть королеву [51] Arnold. Queen Elizabeth s Wardrobe Unlock d. P. 110. .

Так как доступ на неформальные аудиенции был весьма ограничен, контролировать советников Елизавете было труднее, чем ее отцу [52] Генрих III Французский поймет, что за уединенность приходится платить. В 1584 году, устав от постоянных просителей и посетителей, он, следуя примеру Елизаветы, организовал свой двор так, чтобы у него была возможность проводить больше времени наедине с собой, в кабинете. Однако именно в личных покоях он был убит. См.: CSPF, 1584–1585. P. 184–185; M. Chatenet. La Cour de France au XVIe siècle. Paris, 2002. P. 139–140, 147–154. . С Бёрли она встречалась каждый день, иногда даже поздними вечерами — но каким образом она могла проверить, сообщил ли он ей все, что ей нужно знать? В конце концов, именно Уильям Сесил контролировал доступ к государственным бумагам, давал надлежащие инструкции английским послам, вел переговоры с иностранными дипломатическими миссиями, отслеживал корреспонденцию королевы и составлял королевские прокламации. С годами Елизавета начала замечать, что многие из ее советников действовали слишком уж «дружно», и пыталась искать независимые источники информации, когда подозревала, что ей врут; училась она и настраивать одних приближенных против других [53] N. Mears. Queenship and Political Discourse in the Elizabethan Realms. Cambridge, 2005. P. 40–66; N. Mears. Politics in the Elizabethan Privy Chamber: Lady Mary Sidney and Kat Ashley // Women and Politics in Early Modern England, 1450–1700. J. Daybell (ed.). Aldershot, 2004. P. 67–82. . Знаменателен следующий случай, произошедший в 1570 году. Бёрли уже выходил из покоев по окончании аудиенции, когда королева обратилась к сэру Томасу Хинеджу, сладкоречивому члену Тайного совета, явно давая понять, что желает услышать и его мнение. Впоследствии Бёрли разнес Хинеджа столь сурово, что тот сравнивал его слова со «сполохами молний». В свою защиту Хинедж заявил, что это королева обратилась к нему с вопросом. Разве мог он ей не ответить? [54] Haynes. P. 602. Елизавета, в свою очередь, была до крайности удовлетворена подобным разбирательством между двумя господами, ведь ей удалось поколебать уверенность Бёрли в его абсолютном влиянии на нее. По некоторым источникам, в отместку за подковерные интриги Бёрли, пытавшегося заставить ее выйти замуж и урегулировать порядок престолонаследования через парламент, королева иногда улыбалась Хинеджу.