Константин Писаренко - Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры

К сожалению, и тут дуэт ожидало разочарование. До конца 1914 года российские войска под командованием великого князя Николая Николаевича проиграли одну битву (за Восточную Пруссию), выиграли тоже одну (за Галицию) и одну свели вничью (за Варшаву). О блицкриге, которым все грезили, пришлось забыть. Суворовых на ключевых постах не оказалось. И в Ставке, и на фронтах генералитет оригинальностью мышления не блистал. Воевал, как должно, а не как нужно, почему, учитывая «немецкий порядок», финал кровавой драмы откладывался, и откладывался надолго…

Между тем новый «друг» царской семьи чуть ли не с первых дней войны задумал произвести… государственный переворот. Переписка начальника военно-походной канцелярии императора В.Н. Орлова – красноречивое тому подтверждение. Именно ему Кривошеин поручил в течение второго визита Николая II в Ставку (22—28 октября 1914) выяснить отношение главковерха, великого князя Николая Николаевича, к шефу МВД Н.А. Маклакову. Орлов из Барановичей доложил, что серьезного конфликта с этим министром у дяди государя нет, однако нет и возражений против замены его на другую персону. Для более обстоятельной беседы о том главнокомандующий приглашал настоящего главу кабинета к себе, разумеется, сразу, после отъезда монарха в Петербург.

Спрашивается, зачем Кривошеину отставка Маклакова? Ведь Николай Алексеевич грандиозным преобразованиям в деревне нисколько не мешал! К тому же царь сочувствовал им всей душой и, конечно же, никакому консерватору или ретрограду в обиду не дал бы. А вот если в прочности позиций августейшего поборника реформ возникли сомнения, если на горизонте замаячила та самая «гроза семнадцатого года», то без добровольно-принудительного отстранения от власти Николая Романова и предварительного очищения правительства от реакционеров никак не обойтись. Обновление кадров облегчит диалог с думским большинством, выразителем общественного мнения страны, и снизит риск политического усиления радикальных элементов из-за роста военных издержек. А уход в тень монарха переложит ответственность за все с Романовых на само общество, и теперь уже оно станет другим, более надежным, гарантом доведения в русском селе процесса, начатого Столыпиным, до логического финала.

В итоге круг замкнулся. Борьбу с общиной разворачивали для создания условий безболезненной передачи власти от династии парламенту. Причем в отдаленном будущем. А на поверку вышло, что масштабное предприятие могло и не завершиться без этой самой передачи… Война, вернее, неготовность России к быстрой, победоносной войне вынудила Кривошеина пойти по стопам патрона, Д.Ф. Трепова: добиваться от царя согласия на формирование министерства, ответственного перед Думой. Благо к 1915 году авторитет лидера ГУЗиЗа вполне сравнялся с тем, что в 1905 году имел любимый дворцовый комендант императора.

Прежде всего, надлежало избавиться от министров, ненавистных обществу, и Н.А. Маклаков фигурировал в списке первым. В нем также значились министр юстиции И.Г. Щегловитов и обер-прокурор Синода В.К. Саблер. Несмотря на статус «друга» царя и царицы, теневой премьер остерегался открыто выступать против руководителя МВД, ибо тот обладал тем же статусом – «друга» царя, к тому же исповедующим те же идеалы, что и монарх. В принципе Маклаков озвучивал мысли, которые государь боялся произносить вслух. Например, о превращении Думы в законосовещательный орган. Николай II таким соратником очень дорожил, и расставаться с ним не собирался. Потому Кривошеину и потребовался могущественный союзник – великий князь Николай Николаевич, 19 июля 1914 года назначенный главковерхом всей русской армии, но… временно, до указа о возложении сего звания на самого императора.

Очевидно, на недовольстве царского дяди сей неопределенностью Александр Васильевич и попробовал сыграть. Попробовал и не ошибся. Ставка поддержала устремления либеральной части правительства и через В.Н. Орлова стала отсылать на высочайшее имя жалобы или критические отзывы о деятельности Н.А. Маклакова. Со свой стороны, аналогично вел себя и «прогрессивный» блок министров. К исходу года общими усилиями достигли результата: 27 декабря Николай II заверил И.Л. Горемыкина, что недели через две, к 15 января, глава МВД сменится…

Увы, заверения оказались пустыми. Маклаков пост сохранил, плюс удостоился поощрения – членства в Государственном Совете (21 января 1915). Метод докладных записок с нужными комментариями либо генерала Орлова, либо старика Горемыкина себя не оправдал. А обсудить с императором напрямую, при личной встрече, деликатный кадровый вопрос никто не рискнул – ни «друг» царской семьи Кривошеин, ни популярный в обществе и войсках царский родственник. Почему процесс и заглох до более удобного момента… до прорыва немцами фронта в Галиции 19—22 апреля 1915 года. Развивая наступление, 21 мая они заняли крепость Перемышль, а 9 июня – Львов.

Поражение на юго-западе породило в столицах патриотическую тревогу, которой и воспользовался фактический премьер. В день публикации газетами новости о падении Перемышля, 22 мая, на совещании лидеров думских фракций в Таврическом дворце прогрессист И.Н. Ефремов предложил добиваться досрочного созыва Думы и формирования ответственного министерства. С инициативой согласились все, в том числе и проправительственные группы октябристов и националистов. Вечером 26 мая за возобновление работы парламента проголосовали делегаты девятого съезда представителей промышленности и торговли. А к вечеру 27-го тему новой думской сессии прекратили цензурировать в печати…

Конечно, само по себе общественное возбуждение снести Маклакова не могло. Требовался какой-либо дискредитирующий его факт по линии МВД. И таковой внезапно появился тем же вечером 27 мая. В Москве начались погромы торговых лавок, фабрик и особняков, принадлежавших русским немцам. 28 мая толпы хулиганов и мародеров бесчинствовали уже по всему городу. Они разгуливали по улицам «с национальными флагами и портретами» императора, нападая и грабя заведения иностранцев, в основном в центре столицы – на Красной площади, Кузнецком Мосту, Мясницкой, Лубянке и Тверской. Как ни странно, московская власть в лице главноначальствующего Ф.Ф. Юсупова, графа Сумарокова-Эльстона бездействовала, не принимая никаких мер к пресечению беспорядков и не сообщая о них в Петроград. Робкие попытки обуздать анархию предприняла в ночь на 29 мая лишь городская дума во главе с М.В. Челноковым.

На берегах Невы о событиях в Москве узнали около полудня 28 мая от обычных пассажиров поездов. Новость шокировала всех, и пока Маклаков проверял информацию и отправлял в Белокаменную своего заместителя В.Ф. Джунковского, А.В. Кривошеин, П.Л. Барк, С.Д. Сазонов (МИД), С.В. Рухлов (МПС) и П.А. Харитонов (госконтролер) поспешили к И.Л. Горемыкину. Нечаянные гости пригрозили премьеру уйти в отставку, если государь во имя диалога с обществом не созовет немедленно Думу и не избавится от министров-консерваторов, прежде всего от Маклакова.