Константин Писаренко - Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры

Пусть благодаря уловке Переверзева и пассивности самих большевиков временное правительство удержалось у власти, авторитет оно при том нисколько не нарастило. Наоборот, поражения на фронте, в Галиции, отсрочка до созыва Учредительного собрания всех важнейших реформ добили его остатки. Между тем большевизацию Петрограда и страны июльский кризис не обратил вспять, не прекратил, а всего лишь замедлил. На горизонте отчетливо обозначились две реальные перспективы – либо новая коалиция, с участием большевиков, либо гражданская война.

Контуры подобной коалиции легко угадывались: она фактически повторяла конструкцию, озвученную Некрасовым 27 февраля – генерал во главе Совета из делегатов от всех левых партий. Понятно, что в средине лета 1917-го большевики по праву могли рассчитывать на большую квоту в нем, чем ранней весной. И, как ни странно, в июле – августе они, в отсутствие Ленина, скрывавшегося в Разливе, затем в Финляндии, скорее приняли бы заманчивое предложение, чем отвергли. Конечно, многое зависело от кандидата на роль военного лидера. А тут креатура Некрасова – А.А. Маниковский – подходила как нельзя лучше. Его уважали в войсках, к нему не питали отвращения социалисты, в том числе и большевики. Дело оставалось за малым: готовности А.Ф. Керенского уступить первенство более достойному.

Альтернатива этому варианту – диктатура генерала при опоре на правые партии, кадетов и октябристов. Нетрудно спрогнозировать, чем закончится попытка наведения порядка фронтовиками с благословения Милюкова и Гучкова. Расколом армии и государства на «красных» и «белых». Кстати, аналогичный сценарий светил стране и при чисто большевицком правительстве. Вот почему так много значила личность военного. Генерал должен, во-первых, устраивать обе ключевые силы – армию и рабочий класс, во-вторых, иметь репутацию свободного от идеологических предпочтений специалиста-управленца.

Итак, Некрасову предстояло убедить Керенского добровольно уйти на второй план, пропустив вперед Маниковского. Половину задачи он сумел исполнить. К августу Александр Федорович всерьез задумался об отставке с поста министра-председателя, чему свидетель – Л.Г. Корнилов, с которым вождь революции не постеснялся обсудить щекотливый вопрос дважды – 3 и 10 августа. Что касается Маниковского, то тут вышла осечка. Некрасова опередил комиссар Юго-Западного фронта Б.В. Савинков, рекомендовавший шефу того самого Лавра Корнилова, командующего 8-й армией ЮЗФ, очень популярного среди солдат и офицеров, на что, похоже, и купился глава правительства. Но Корнилов в качестве управленца никуда не годился (достаточно вспомнить о «бегстве» генерала в мае на фронт с политической должности командующего столичным гарнизоном). К тому же он не пользовался доверием у большевиков и им сочувствующих.

Ошибочность выбора Керенского под влиянием Савинкова вполне очевидна. Тем не менее 7 июля Лавра Георгиевича назначают комфронта, Юго-Западного, а 19 июля – Верховным главнокомандующим русской армии. Маниковский же на тот момент – помощник военного министра, причем уже не первый, а третий. 5 мая Керенский, став военным министром, привел за собой двух полковников, с которыми познакомился и сблизился в февральские дни – Якубовича Григория Андреяновича и князя Туманова Георгия Николаевича. И почти сразу, 9 мая, возложил на первого обязанности «временного управляющего министерством». Более того, 25 июля правительство отодвинуло генерала еще ниже, сделав управляющим военным министерством Савинкова. Ясно, что Корнилова прочили в диктаторы по некрасовской схеме. А Маниковский под нее почему-то не подошел, несмотря на то, что сам Керенский признавал его заслуги в мирном наведении порядка на военных заводах после Февраля. Впрочем, и новый претендент быстро посеял в душе Керенского сомнения, когда потребовал восстановления смертной казни на фронте и… в тылу. Полководец собирался усмирять рабочих и столичный гарнизон расстрелами! Прямой путь к гражданской войне!!! Избранное Корниловым средство наглядно демонстрировало причину его ущербности – нехватку авторитета у социалистов. Отсюда и скудный набор методов для достижения национального единства.

Керенский осознал опасность и… отказался возлагать диктаторские полномочия на Корнилова. До 12 августа, до открытия Государственного совещания в Москве, он намеревался уволить парочку – и Савинкова, и протеже «управвоенмина». После форума, на котором речь главковерха снискала огромный успех, решил вместо одного диктатора создать тандем: Корнилов возрождает боеспособность и дисциплину в армии, Керенский налаживает диалог с лагерем социал-радикалов. Увы, модель, изначально обреченная на крах, ибо большевики уже давно разочаровались в Александре Федоровиче, и разочаровались глубоко.

Между тем 21 августа немцы взяли Ригу. Над Петроградом нависла угроза германского наступления, почему Могилев предложил правительству переподчинить Ставке Петроградский военный округ. Правительство согласилось при условии исключения из передаваемой зоны столицы, на усиление которой, на случай очередного большевистского мятежа, выдвигались 3-й кавкорпус А.М. Крымова и Дикая дивизия Д.П. Багратиона. Визит Савинкова в Могилев 24—25 августа закрепил договоренность официально.

Все испортила странная челночная дипломатия обер-прокурора Синода в отставке В.Н. Львова. 22 августа он выпросил у Керенского полномочия на привлечение в правительственную коалицию неких «новых элементов», а утром 25 августа в Ставке от имени лидера кабинета порекомендовал Корнилову возглавить страну в статусе либо министра-председателя, либо диктатора. Услышав от генерала осторожное одобрение замысла, Львов тут же поспешил обратно, в Петроград. Там 26 августа шокировал Керенского ультиматумом Корнилова о передаче тому всей полноты государственной власти. В итоге главковерха в ночь на 27-е сняли с должности, затем объявили мятежником. Тот, справедливо возмущенный, произволу не покорился и провозгласил себя Спасителем Отечества.

Так называемая корниловщина завершилась 31 августа, когда солдаты корпуса и дивизии поддержали Петроград, их командиров арестовали или уволили, а В.Н. Некрасов… вдруг захотел покинуть кабинет по собственному желанию, о чем и поведал группе столичных журналистов поздним вечером 30-го числа. А спровоцировало его демарш вот что. В критический момент, на дневном заседании Совета министров 28 августа, Некрасов отвернулся от Керенского, проголосовав среди прочих за приглашение на пост главы правительства М.В. Алексеева. Александр Федорович уже собирался капитулировать и уступить место уважаемому генералу. Спас вождя революции министр юстиции А.С. Зарудный. Пока Милюков искал на Царскосельском вокзале знаменитого военного, Зарудный встретился с однопартийцем, Л.М. Брамсоном, членом исполкома Петросовета от трудовиков, и узнал, что в войсках, посланных против Петрограда, начались брожения. Александр Сергеевич немедленно сообщил новость министру-председателю, и тот передумал сдаваться.