Александр Колпакиди - Советская военная разведка накануне войны 1935—1938 гг.

Самое активное участие военная разведка принимала в оказании помощи Республиканской Испании, где 18.07.1936 г. вспыхнул фашистский мятеж. Большую роль в этих событиях сыграли советские военные советники (в том числе по линии военной разведки), работой которых в Испании руководили Ян Карлович Берзин («Гришин», «Доницетти») и Григорий Михайлович Штерн («Григорович», «Себастьян»). А нужно было Испании всё: хорошо подготовленные кадры (не только военные), оружие и боеприпасы, топливо и продовольствие.

Именно помощь извне помогла республике продержаться почти три года. Советник в Испании полковник Р.Я. Малиновский (будущий министр обороны СССР) отмечал (май 1938 г.): «Появление на арене борьбы в Испании интернациональных бригад явилось величайшим фактом международной солидарности… Первой была сформирована 11 интербригада с основным ядром немцев, она приняла участие в самых тяжелых боях под Мадридом и показала чудеса храбрости и героизма… Смело можно сказать, что она сыграла решающую роль в обороне Мадрида, ее история — это беспрерывная цепь славных побед, величайшего героизма, упорства и самоотверженности. Вслед за ней сложились 12, 13, 14 и 15 интернациональные бригады, а в последнее время еще одна 129 интербригада. Все эти бригады являлись прекрасными боевыми частями республиканской армии. Их силу и упорство пришлось фашистам не раз испытать на себе, и по сути дела фашисты понесли поражение на Хараме только благодаря интербригадам, о них Франко разбил все свои лучшие марокканские части и иностранный легион. На Гвадалахаре обломал свои зубы итальянский фашизм в схватке со своими же итальянцами — интернационалистами гарибальдийцами и понес такое позорное поражение благодаря упорству и героизму 11 и 12 интербригад. Можно сказать прямо, если бы эта международная помощь трудящихся масс не поспела бы своевременно испанскому народу, то фашизм утвердил бы свое господство в Испании в 1937 г. Это признают все, и друзья и враги» — Оперативно-тактические выводы и заключения, сделанные на основании боевого опыта войны в Испании за период от начала мятежа по май 1938 г. Доклад полковника Малиновского Р.Я.

На утреннем заседании Военного совета при НКО СССР 2 июня 1937 г. И.В. Сталин отмечал: «Никто не думал, и я не слыхал о способностях командующего у Березина [4] Так в тексте. Правильно: Берзин Я.К. . А посмотрите, как он дело наладил? Замечательно вел дело».

Отъезжающих на Пиренейский полуостров инструктировали и сами «Директора» (кодовое название начальников РУ РККА с 1937 г.) — С.П. Урицкий, Я.К. Берзин, С.Г. Гендин и А.Г. Орлов, а также и их подчиненные, связанные с работой по стране «Х».

Наиболее детально весь процесс отправки освещает в своих воспоминаниях Лев Лазаревич Хургес, в то время радист гражданской авиации:

«Итак, 1936 год, месяц — ноябрь, число — 17-е, время — около полуночи. Один из переулков в районе Арбатской площади, точнее — Б. Знаменский [5] Разведупр размещался в доме № 19. . Старинный двухэтажный особняк и запертая дверь, к которой меня молча подвез шофер «форда» кофейного цвета и, высадив, уехал… Дверь легко открылась, и я попал в обычное бюро пропусков военного учреждения. Оказывается, меня уже ждали. Быстро оформив пропуск, лейтенант рассказал мне о правилах поведения в этом учреждении. Запрещается заглядывать в открытые двери (это предупреждение оказалось излишним, ни одной открытой двери я здесь не заметил) и ни в коем случае не здороваться ни с кем из знакомых (которых я, тем паче, не встретил).

Выйдя из особняка во двор, я увидел перед собой большой шести- или семиэтажный дом. Предъявив стоявшему у входа часовому пропуск, мы с лейтенантом поднялись на третий этаж. Небольшой кабинет, зашторенное окно, простой письменный стол, два стула, на стене — неизменный портрет Джугашвили, а через открытую дверь другой комнаты видна висящая на стене карта Испании, утыканная флажками. За столом сидит человек лет около сорока, темноволосый, коренастый, в костюме явно заграничного происхождения, и внимательно рассматривает меня. Я снял фуражку и поздоровался. Он поднялся, крепко пожал мне руку и произнес: «Здравствуйте, я Абрамов [6] Александр Лазаревич Миров-Абрамов, видный деятель Коминтерна, а тогда помощник начальника Разведупра РККА. . Садитесь, пожалуйста». Уселся на стул и жду, что он скажет…

«А что, если партия пошлет вас на выполнение опасных заданий в боевой обстановке, причем шансов на благополучное возвращение будет очень мало. Поедете?» — после небольшой паузы внезапно спросил он. Не колеблясь ни минуты, я ответил: «Всякое задание партии, с какими бы опасностями оно ни было связано, почитаю для себя за честь и не пожалею ни сил, ни самой жизни для его выполнения». И, не спрашивая, куда ехать (это было видно из карты, висевшей в соседней комнате), спросил только, когда надо ехать. «Завтра», — ответил Абрамов.

Я почесал затылок и ответил Абрамову, что несколько причин мешают мне немедленно ехать на задание. «Какие» — поинтересовался тот. Я сказал, что имею правительственное задание по обеспечению Ленинграда матрицами газет на время Чрезвычайного VI Съезда Советов и без разрешения начальника ГУГВФ [7] Главное управление Гражданского воздушного флота. Ткачева бросить эту работу не могу. Абрамов тут же (около часа ночи) снял трубку телефона и набрал какой-то номер: «Ткачев. Здравствуйте, это Абрамов. Да-да, тот самый. У вас в управлении работает инженер связи Хургес. Я его с завтрашнего дня забираю. Нет-нет, он мне очень нужен. Вы обойдетесь, найдете другого. Спокойной ночи, извините, что поздно потревожил». Положил трубку и обратился ко мне: «Завтра можете на работу не выходить».

Счесть этот разговор мистификацией я не имел никаких оснований. Но какими же полномочиями обладал этот человек, если он так разговаривал с деятелями ранга наркомов. После решения вопроса с работой я вспомнил, что в порядке общественной нагрузки собираю средства по отделу в Фонд помощи испанским детям и должен внести эти деньги в кассу. На работу для этой цели Абрамов мне явиться не разрешил, а, забрав деньги (благо они со всей документацией находились у меня в кармане), обещал завтра же, точнее, уже сегодня, отправить их по назначению с курьером… Когда я ему сказал, что на моем иждивении находятся престарелые отец и мать, он молча достал из ящика стола лист бумаги, что-то на нем написал и, протянув мне, сказал: «Если согласны, подпишите». Я прочел: «Прошу на все время моей командировки, а в случае моей гибели пожизненно, выплачивать моим родителям (следовали их полные данные и адрес) по 400 рублей в месяц». На его вопрос: «Хватит?» — я только молча пожал плечами и подписал бумагу.