Александр Колпакиди - Советская военная разведка 1917—1934 гг.

Провинция Хэнань. Здесь групповодом являлся китаец, ранее принадлежавший к группе Ван Цзинвэя (с 1924 г. — член ЦИК Гоминьдана; в 1932–1935 гг. — председатель Исполнительного юаня; в 1932 г. — министр иностранных дел). Этот человек являлся членом провинциального правительства Хэнани. Он был привлечен к сотрудничеству «Рудольфом». Проявил себя очень способным и толковым человеком. Работал только из-за личной привязанности к «Рудольфу». Но был вполне лоялен и следовал всем указаниям из Шанхая. У него в качестве связей были: круг друзей в штабе Лю Цзи (с декабря 1927 г. — член Военного совета нанкинского правительства, был близок к Чан Кайши); группа служащих в хэнаньском провинциальном правительстве; представители местного Гоминьдана и несколько людей из окружения Ван Цзинвэя. Возможно, как и в ряде предыдущих случаев, состоявшие у него на связи люди выступали в качестве источников информации, не являясь агентами.

Провинция Хунань. В Хунани находилось три связи. Они напрямую замыкались на «Рудольфа» (возможно, Зорге не обозначил групповода в своей «характеристике»).

Первой связью был штабной офицер 34-й дивизии, находившейся в Хунане, работал главным образом из-за дружбы и небольшого вознаграждения.

Второй связью являлся служащий в опиумном бюро в Чаныпе. У этого человека имелись надежные выходы на хунаньское провинциальное правительство, откуда он и получал документальный материал. Кроме того, этот китаец был связан и с 16-й дивизией. Он получал небольшую месячную оплату и проявил себя «хорошим работником».

Третья связь — студент, «брат капитана 19-й дивизии». Проживал вместе с братом, от которого и получал материалы о дивизии. Работал «из-за симпатии к нам», а вернее — из-за личной дружбы с «Рудольфом».

Судя по всему, все эти связи являлись агентами.

Провинция Фуцзянь. Агентом шанхайской резидентуры в провинции Фуцзянь был «Чэнь», полковник штаба 19-й армии. Он использовался как военный информатор.

Это был очень развитой и надежный человек и сотрудничал в основном по идейным мотивам. В 1927 г. «Чэнь» был членом Китайской коммунистической партии, но потом потерял с ней связь. Исключительно порядочный человек, отмечал Зорге, и «из-за дружбы» связан «с нами». Полковника привлекли к сотрудничеству во время шанхайских боев. Он был хорошо развит в политическом и военном отношении и полностью лоялен «к нам».

Связь с полковником поддерживалась через его жену, проживавшую в Шанхае; она была вполне надежна. Жена навещала мужа раз в полтора месяца. Каждая поездка оплачивалась 150 шанхайскими долларами.

Кантон. «Марианна» непосредственно поддерживала связь с привлеченными ею к сотрудничеству китайцами, в большинстве своем военными. Офицер в штабе Чэнь Цзитана (с 1929 г. — член ЦИК Гоминьдана; в 1929–1931 гг. — командующий 8-й армией, затем командующий 1-й армейской группой НРА; с начала 30-х годов — председатель правительства провинции Гуандун) работал исключительно из материальных соображений. Обходился резидентуре очень дорого, но обладал прекрасными связями со всеми частям и соединениям Чэнь Цзитана. Этот офицер также был связан с преподавателем кантонской Военной академии, который сотрудничал за деньги.

На связи у «Марианны» находились также штабной офицер 1-й армии и капитан 2-й армии.

Для получения информации «Марианна» использовала и своего дядю, советника Чэнь Цзитана. Это был очень хитрый и опасный человек с большими связями среди кантонских политиков. Его использовали очень осторожно, чтобы не подвергнуть опасности «Марианну». Однако Зорге считал, следовало энергично взяться за его обработку. В этом деле должны были помочь деньги.

В кантонской разведывательной сети числился и «Тун», муж «Марианны», который проживал в Гонконге; он использовался для связи с «Марианной». «Тун» говорил по-английски и был хорошим старым товарищем с большим опытом нелегальной работы. К сожалению, был очень болен. «Тун» являлся, по существу, балластом для резидентуры, но его пытались, как могли, вылечить и поддерживали материально.

Провинция Цзянси. У групповода «Руди», проживавшего в Шанхае, было еще два источника в Цзянси — две совершенно новые связи. Один источник находился в финансовом управлении провинциальноого правительства в Наньчане. столице провинции Цзянси. Второй — в 18-й армии благодаря личному знакомству «Руди» с командующим армией и офицерами штаба.

Можно говорить лишь о весьма приблизительном числе китайских источников информации, в качестве которых чаще всего выступали и агенты-групповоды — более 30 человек. Территориально они располагались следующим образом: Шанхай — три человека. Нанкин — восемь, Кантон — шесть. Пекин — четыре. Ханькоу — три. В провинциях: Хэнань — три, Хунань — три, Цзянси — два. Фуцзянь — один, в Маньчжурии — один. Но эти цифры следует считать весьма приблизительными.

Почему приблизительными? Да потому, что точное число связей — источников информации не представляется возможным оценить, так как некоторые данные были представлены весьма расплывчато.

Однако это еще не факт, что среди «ряда офицеров» в Нанкине, в «группе Чэнь Миншу», «группе шанхайских гоминьдановцев». «шанхайской китайской полиции», среди «группы служащих в хэнаньском провинциальном правительстве» и т. д. и т. и. не могло быть источников информации.

Не все имевшиеся китайские связи, выступавшие в качестве источников информации, были известны Зорге, поэтому они не то что не были детализированы в его переписке с Центром, а просто, видимо, не были обозначены.

Таким образом, на «Рудольфа» были завязаны свыше 50 связей, из которых более 30 источников информации. Подобная перегруженность китайского помощника резидента-групповода, которая привела к неслыханной централизации связей, была категорически недопустимой.

Среди «связей» шанхайской резидентуры значилась вдова Сунь Ятсена — Сун Цинлин (в переписке проходила как «Лия»), встречавшаяся с Рихардом Зорге. Однако ввиду общеизвестности Сун Цинлин поддержание систематических отношений с ней было затруднено. Она, писал Зорге, оказывает помощь вполне лояльно, старается выполнять все его просьбы и до сих пор не знает, кому оказывает содействие. Сама вдова Сунь Ятсена думала — Коминтерну или Народному комиссариату по иностранным делам. Свои просьбы Зорге всегда формулировал конкретно и с рекомендациями, как следовало поступать (это отнюдь не означало, что Сун следовала этим рекомендациям).

Никаким агентом Сун Цинлин, конечно, не была и не могла быть как в силу занимаемого ею высокого положения в обществе, так и в связи с ее широкой публичной антиправительственной деятельностью и не скрывавшейся связью с Коминтерном. Вообще она не собиралась ни на кого работать, а поступала в соответствии со своими взглядами и убеждениями, которые шли вразрез с проводимой Чан Кайши политикой. Но источником информации, исходившей из высших правительственных и партийных кругов Гоминьдана, она, несомненно, являлась. Большую роль в отношениях с ней играл вопрос личного доверия к человеку, поддерживавшему с ней связь.