Луи Буссенар - Избранные произведения. I том [Компиляция]

Предосторожность была излишней. Осаждающие не думали возобновлять вчерашнюю попытку, и Фрике спокойно завершил операцию.

О чудо! Как только молодой человек завладел птицей, которая оказалась не кем иным, как черным, словно ворон, какаду, папуасы Узинака и сам он точно сошли с ума. Они начали прыгать, махать руками рвать на себе волосы и, наконец, бросились к ногам парижанина словно умоляя о чем-то.

Какаду продолжат пищать, широко раскрывая огромный клюв, в глубине которого виднелся толстый цилиндрический язык.

— По-видимому, у тебя в руках какая-нибудь местная святыня, — сказа! Пьер.

Предположение было верно. Поклоны и приветствия дикарей становились все шумнее. Наконец Узинак первый схватился за жерди, соединявшие хижину с землей, и храбро спустился на землю в сопровождении своих воинов.

Затем он сделал парижанину знак, чтобы тот тоже спустился, не выпуская птицу из рук. Фрике не заставил себя просить дважды и, пропустив вперед Виктора и Пьера, спустился последним, точно капитан, покидающий свой корабль.

Связанный попугай, сидя на дуле ружья, которое нес за плечом Фрике, вел себя как ручной. Папуасы окружили их, точно почетным караулом, и углубились в лес, не заботясь более о врагах.

На вопрос Фрике Узинак, опуская глаза, словно был не в силах смотреть на птицу, отвечал:

— Они ушли. Они не смеют нападать на тех, кому покровительствует Птица ночи.

Опять кораблекрушение. — Жители каменного леса. — Письмо Фрике. — Ужасная буря. — Огни каннибалов Кораллового моря. — Что означали крики «Ко-о-о!.. Мо-о-о!.. Хо-о-о!.. Хе-е-е!» — Табу. — Благотворное влияние протокола, составленного весьма кстати одним жандармом по случаю каннибализма. — После трехлетней отлучки. — Совершенно голые туземцы в костюме французских жандармов. — Канонизованный Пандор. — Остров Буби и «Postal office». — Убежище для потерпевших крушение.

Прошел месяц с того дня, как наши французы и их товарищи-дикари выбрались при таких удивительных обстоятельствах из отчаянного положения. Судя по тем странным и страшным событиям, героями которых они были со времени отъезда из Макао, надо думать, что у них и на этот раз не было недостатка в приключениях.

В данный момент, однако, злая фея, преследовавшая их своей неумолимой злобой, строившая им всевозможные козни, из которых они выходили только благодаря своему мужеству, силе и смелости, как будто потеряла их из виду. Или, может быть, судьба устала их преследовать? Или беда, действительно, отдыхает, как шутя выражается Фрике?

А так как все на свете относительно, то, быть может, теперешнее положение наших героев и вправду можно назвать неожиданным счастьем по сравнению с прежними их бедствиями.

Папуасы исчезли. Фрике, Пьер де Галь и молодой Виктор находятся на островке, затерявшемся в океане. Кругом бушуют волны и разбиваются о непроходимую путаницу камней, острых выступов, подводных утесов, отмелей и рифов, окутанных белыми клочьями пены. Поблизости от этого места в изобилии виднеются барьерные рифы и атоллы с неизбежными уборами из пальм, и море вокруг, насколько видит глаз, усеяно коралловыми островами и островками. Бурное течение с громким рокотом стремится сквозь этот лабиринт, воздвигнутый бесконечно малыми существами, и океан, негодуя на цепи, налагаемые на него работой ничтожных атомов, с бессильной яростью кидается на груды камней.

Тысячи морских птиц летают шумными стаями, то описывая в воздухе большие круги, то вдруг быстро опускаясь в самую середину волн и выхватывая оттуда лакомую рыбку. Солнце играет на белых ветках умерших кораллов, и его косые лучи оживляют растениевидных животных, которыми усеян подводный цветник. Литофилы, мягко движущие бесчисленными щупальцами; астреи, усеянные звездами; флюстры, утопающие в мягком, почти неосязаемом кружеве; тизифоны с прелестной перламутровой чашечкой на тоненькой ножке; дендрофилы, почки которых напоминают осиновые; огромные и светящиеся горгоны, отливающие всевозможными оттенками — фиолетовым, красным, зеленым, оранжевым; мадрепоры, нептуновы колесницы, меандрины с длинными щупальцами; миллепоры и так называемые лосиные рога всевозможных изящных форм; пурпуровые актинии, испускающие едкий сок; молуккские изиды, употребляемые туземцами как лекарство от всех болезней; трубчатники, называемые также морскими органами, потому что их трубки расположены симметричными рядами, точно трубы у органа; далее пантакрины, голотурии, астерофоны и прочие — одним словом, все самые лучшие образцы полипов и иглокожих распускаются там под горячими ласковыми лучами тропического светила, в то время как веселые и подвижные толпы рыб играют и плещутся в теплых волнах, прозрачных, как хрусталь.

Три друга, которые уже успели досыта налюбоваться этим зрелищем, не обращают никакого внимания на блестящую выставку, перед которой замер бы в восторге даже наименее впечатлительный из натуралистов. Их небольшое убежище находится на десять или двенадцать футов выше уровня моря. Таким образом, они защищены от высоких волн, приносимых во время бури восточным ветром. Кроме того, под белым как снег верхним слоем рифа находятся пещеры, способные выдержать самый сильный прибой.

Виктор занят приготовлением завтрака. Он сидит на солнцепеке перед жаровней и кипятит на ней воду в большом медном луженом котле. Нечувствительный ни к жару солнца, ни к пламени очага, как настоящая саламандра, китайчонок встает, уходит и через минуту возвращается с тремя чашками и объемистым чайником, в который наливает немного кипятку.

Растянувшись на спине у входа в пещеру, Пьер де Галь курит свою неизменную трубку. Неподалеку от него перед крупным обломком скалы стоит на коленях Фрике и мелким почерком исписывает многочисленные листы белой бумаги, один за другим. Перо его быстро бегает по бумаге. Это настоящее стальное перо. Фрике часто приходится макать его в большую чернильницу, потому что чернила быстро высыхают. Не переставая работать, парижанин с наслаждением заправского курильщика вдыхает благовонный дым превосходной сигары.

Молодой человек прерывает свое занятие и подзывает к себе гражданина Небесной империи.

— Что, Виктор, скоро чай?

— Сейчас, Фрике, сейчас…

— А жареная говядина с луком? — спрашивает Пьер, раздувая ноздри.

— Жарится.

— А!.. Заморим, значит, червячка.

— Сейчас!..

Чай, сигары, говядина, лук!.. Откуда у наших друзей вся эта гастрономическая роскошь? Откуда у Фрике чернила, перья и бумага, ведь мы оставили его среди дикарей с попугаем на плече?

Еще одну минутку терпения — и наши читатели будут вполне удовлетворены.