Луи Буссенар - Избранные произведения. I том [Компиляция]

При последних словах Боскарена толпа в огромном зале издала восторженный рев. Весь сброд заволновался, засуетился, все бросились скорее вооружаться. Среди сплошного гула ясно выделялся стук и лязг снимаемого со стен оружия.

С дикой гордостью глядел Боскарен на эту фантастическую сцену; его мрачный взгляд вспыхнул и загорелся огоньком торжества. Вдруг лицо покрылось мертвенной бледностью. К нему подошел человек в одежде араба и что-то сказал на ухо.

— Ты лжешь! — прохрипел Боскарен, скрипя зубами.

— Нет, повелитель! Я видел сам. Магараджа убит. Убит собственными телохранителями-индусами. Потом появился белый… настоящий демон… В руках у него сверкала сабля. Он проложил себе кровавый путь… он был неудержим, как боевой конь.

— Белый, ты говоришь? Кто он? Откуда?

— Никто не знает. Индусы пришли в восторг, подняли его на руки и с торжеством отнесли в тронную залу. Его провозгласили магараджей под восторженные крики толпы. И теперь…

— Говори!

— Дворец заперт. Везде часовые. Неизвестный готовится к обороне. Народ за него.

— Ну, еще увидим! Посмотрим, кто этот неизвестный и на каком основании он думает бороться со мной!

Когда занималась заря в этот памятный для Борнео день, по дороге к городу шел бедно одетый молодой человек. Плачевный вид его белого картуза, парусиновой куртки и разбитых сапог явно свидетельствовал о длинном пути. По лохмотьям все-таки видно было, что костюм европейский. Если бы Пьер де Галь, встретившись с молодым человеком, вгляделся пристальнее в его исхудалое лицо, в его походку, в его манеру держать голову, то непременно закричал бы:

— Фрике! Мальчик мой!

Это был действительно Фрике. Он шел спокойной походкой человека с чистой совестью, шел совершенно один, не имея никакого оружия, кроме ножа, и беспечно посвистывал, размахивая довольно внушительной дубиной.

Он подошел к городским воротам, перед которыми, точно бронзовый истукан, неподвижно стоял часовой малаец с омерзительным лицом. Увидав подошедшего Фрике, внешность которого, правду сказать, на этот раз была очень непрезентабельна, бронзовый человек выставил вперед ногу, откинул корпус назад и приставил к груди путника свой кампилан.

— На пле-чо! — скомандовал Фрике, хохотом встречая такую враждебность.

Но малаец не был расположен шутить и грубо выбранил его, собираясь, по-видимому, пустить в ход оружие.

— Нельзя ли без глупостей?! Этим не шутят. Ваш кампилан не игрушка для детей. Им можно порезаться.

Часовой, видимо относившийся серьезно к своим обязанностям, отвечал парижанину таким ударом кулака, что всякий другой свалился бы на землю. Но Фрике, успевший, по-видимому, выздороветь, отскочил, как резиновый мячик.

— Вот так-так! Ах ты, душечка в юбке! — сказал он малайцу, одетому в саронг.

Малаец смотрел на него с изумлением.

— Что ж, разве мне нельзя пройти к вашему повелителю? Я его не съем, город у него тоже не отниму. Один-то… помилуйте, что вы! Будь же рассудителен, приятель. Я безобидный странник. Опусти свой кампилан и дай мне пройти.

Он сделал шаг вперед, недоверчиво косясь на малайца. И Фрике был прав, что не доверял ему. Хитрый и коварный, как его соплеменники, малаец присел на корточки, готовясь к прыжку.

Обманутый внешней беспечностью Фрике, малаец бросился на парижанина и… ничком растянулся на земле, зарычав от досады, точно зверь. Парижский гамен придумал новый фокус. Поняв, что повторный скачок назад опасен, он отскочил вбок и ловко подставил ногу малайцу. Не дав ему подняться, Фрике завладел кампиланом, надавив коленом, сломал его пополам и кинул обломки в лицо разъяренному воину. У малайца текла изо рта кровавая слюна.

«Неужели я его ранил? — подумал Фрике. — Ах, как я глуп! То, что я принял за кровь, просто поганая жвачка из бетеля. Но дело усложняется. Не пройдет и двух минут, как их явится сюда десятка два. Это скверно».

И действительно, на крик часового уже бежали караульные солдаты с ближайшей гауптвахты. Их было человек тридцать при одном офицере, который шел не впереди, а сзади, что, конечно, было гораздо благоразумнее. Солдаты размахивали оружием и орали во все горло. Фрике взмахнул дубинкой, которая резко свистнула в воздухе.

— Стойте, вы, желтые морды! Если только вы меня пальцем тронете, я вас уничтожу.

Но его все-таки окружили плотным кольцом. Грозно сверкала синеватая сталь кампиланов, направленных ему в грудь!

— А, вот вы как! Хорошо же. Тем хуже для вас. Не я первый начал.

С этими словами он отскочил в сторону, резко вскрикнул и отмахнулся дубиной от острых клинков. Стоявший ближе остальных солдат повалился с раздробленным черепом. У другого от удара по руке выпал нож.

— Прочь, картонные куклы! И другим то же будет. Со всеми расправлюсь… Прочь!

Малайцы попятились, несмотря на свою численность. И тут случилось нечто такое, что заставило нападавших обратиться в бегство.

На крик Фрике из придорожных кустов выскочил великолепный тигр с раскрытой пастью и встал рядом с парижанином. Самые храбрые отступили перед таким союзником. Они повернулись и пустились к воротам. Но вслед им полетела огромная дубина, пушенная сильною рукою обезьяны.

— Браво, Мео! Браво, Дедушка! Мы втроем возьмем город!

С появлением диких зверей начался ужасный беспорядок. Парижанин встал у ворот, загородив проход. Солдатам не оставалось ничего другого, как бежать по равнине.

Офицер, неприлично высоко подобрав саронг, первый подал пример самого быстрого бегства.

Чудесная мысль пришла в голову Фрике.

«Взять бы кого-нибудь в плен. Неизвестно, что может случиться. В случае неудачи он будет моим заложником».

И, указывая тигру на офицера, который бежал на этот раз впереди отряда, он громко крикнул:

— Пиль, Мео!.. Пиль, пиль!..

Тигр, словно дрессированная собака, кинулся за человеком, убегавшим без оглядки, осторожно схватил и принес, полуживого от страха, с такой же легкостью, с какой кошка приносит мышь.

— Очень хорошо, мой милый. Ты не очень его помял? Нет, кажется, ничего. Хорошо. Спасибо. За это я угощу тебя сахаром. А вы, господин беглец, ступайте за мною. Я ничего не сделаю, и вы ведите себя смирно, а не то будете иметь дело с Мео.

Пленник хотя и не понял слов, но догадался, чего от него требовали, и смиренно пошел за Фрике.

При виде этой странной компании прохожие в городе не знали, куда деваться. Носильщики разбегались, разносчики спасались, побросав лотки, лавочники запирали лавки, караульные второй гауптвахты поспешили отступить к третьей. Всеобщий переполох сначала пугал тигра и обезьяну, но потом они успокоились, видя, как спокойно идет их друг.

По привычной осмотрительности, Фрике взвел курок и зорко осматривался по сторонам. Но это было излишне. Звери нагоняли на всех такой страх, что никто и не подумал о нападении.