Луи Буссенар - Избранные произведения. I том [Компиляция]

Наиболее удивленным происшедшим из всех оказался Ибрагим. Фрике же был положительно в восторге.

— Какой он славный, этот негритенок! — восклицал он. — Он, наверное, происходит из хорошей семьи. Вы видели, как он знает обычаи; право, он мне очень понравился!

Караван находился три дня в пути. Прошли уже приблизительно от восьмидесяти до девяносто пяти километров, что было очень много при такой жаре.

После непродолжительной стоянки на берегу ручья караван снова двинулся в путь и через час достиг большой деревни с просторными хижинами; в этой деревне работорговец знал нескольких старшин.

Когда караван находился еще всего в нескольких сотнях шагов от селения, восседавшие на слоне Андре, Фрике, доктор и Ибрагим увидели поразившую их картину.

Оба юных брата-невольника, отпущенные всего три дня тому назад на свободу, двигались по тому же направлению, что и караван, то есть по главной улице селения. У младшего брата висела на ноге тяжелая деревянная колодка невольника, а шею ему давила деревянная вилка, рукоятку которой держал в своей руке его старший брат. Мальчуган с трудом волочил ноги, падал и затем поднимался вновь под ударами хлыста, которыми его осыпал старший брат. Этот негодяй не терял времени: едва получив свободу, он набросился на бедного мальчика, своего родного брата, повалил его на землю, отнял топор и, связав крепкими путами, надел на него колодку, а теперь вел на продажу.

В один момент Фрике очутился на земле и с остервенением набросился на негодяя, осыпая его градом ударов… Тот едва вырвался из рук рассвирепевшего парижанина и бросился бежать, жалобно воя, как побитая собака.

О трех остальных невольниках, отпущенных на волю, ничего не было слышно.

— Бедняжка ты мой, — причитал растроганный Фрике, обращаясь к чернокожему, — тебе решительно не везет. Счастье твое, что мы были здесь и подоспели как раз вовремя. Не бойся же ты нас! Ах ты, маленький дикарь… Ведь я не сделаю тебе никакого зла, напротив того… Эх, если бы у меня был брат, и будь он даже чернее тебя, черт побери, я бы, кажется, бросился за него в огонь…

— Так, так, Фрике! — одобрял его Андре.

— Молодец, мой маленький матросик! — поддержал его доктор.

— Ведь он теперь мой, этот черномазый мальчуган, то есть, конечно, я хочу сказать, что он свободен, но только я беру его под свое покровительство?! Я, так сказать, усыновляю его! Не так ли, патрон?

Ибрагим, которому Андре перевел слова Фрике, утвердительно кивнул и пожал плечами.

— Вы не знаете, где теперь остальные? — сказал он, смеясь тем самым жутким смехом, который придавал ему сходство с тигром. — Ну так я скажу вам! Они стараются теперь продать за небольшое количество алугу свои топоры и сегодня ночью будут пьяны до самозабвения, а завтра вы их увидите вновь!

Не прошло и двадцати четырех часов с момента этого разговора, как предсказание Ибрагима сбылось в точности.

На следующем этапе, на одной из лесных полян европейцы увидели знакомые фигуры трех отпущенных на волю негров-невольников, которых они не видели с самого момента их освобождения.

Как только караван расположился на привале и люди из отряда Ибрагима, выставив сторожевые посты, расположились отдохнуть, все три бывших невольника стали осторожно подбираться к бивуаку. Каждый из них нес собственноручно приготовленную колоду; все трое с покорностью подошли и положили эти деревянные кандалы к ногам Ибрагима, выражая этим, что они добровольно признают себя его рабами.

Спустя час и старший брат явился также с колодой и принес добровольно в жертву дарованную ему свободу.

Только один маленький протеже Фрике оставался свободным.

Школа стрельбы. — Два отпрыска Кожаного Чулка. — Парижский гамен и африканский мальчуган. — Два брата — черный и белый. — Большая охота на скверную дичь. — Оранжерея, занимающая площадь 100 лье. — Вот обезьяна! — Неосторожность, катастрофа, отчаяние. — Фрике исчез. — Тщетные поиски. — Бешеная скачка на высоте 50 метров. — Ужасное падение. — Блестящая мысль. — Слон превращается в охотничью собаку. — Новая опасность. — Две гориллы. — «Я хочу этого отведать».

— Ах ты, несчастный юнга!.. — кричал доктор своим громовым голосом.

— Но уверяю вас, я не виноват! — жалобно возражал Фрике. — Ведь я ни разу в жизни не держал даже игрушечного ружья в руках!

— Гром и молния! Я просто вне себя от того, что ты так неловок!

— А вы не сердитесь, в другой раз у меня получится лучше, вот увидите!

— Ах, черт побери! Да ведь уже восемь дней, слышишь ли, восемь дней, мошенник ты этакий, я бьюсь с тобой, и теперь ты стреляешь хуже, чем в первый раз! Да, хуже!

— В самом деле? Видимо, я действительно плохой стрелок, коли так!

— Когда мы с тобой вернемся во Францию, я отдам тебя не в стрелковую школу, а в школу юнг, вот что!

— Но я же вам пытаюсь объяснить…

— Молчи, да лучше смотри сюда внимательнее! Рота… пли!.. — скомандовал доктор, который, несмотря на то что нес на судах и в лазаретах совершенно мирные обязанности, обладал превосходным командирским голосом. — Ну вот! — продолжал он. — Вскидывай быстро ружье к плечу так, чтобы приклад как бы сам собой упирался в плечо. Вот так!.. Стой смирно и целься… хорошенько целься. Теперь постепенно спускай курок, не спеши, не сводя глаз с цели… Ну а теперь… Пли! Сотня тысяч чертей!.. Ты целишься на высоте роста человека, а пуля у тебя сбила ветку выше пятидесяти метров от земли!

— Тьфу ты пропасть! — воскликнул Фрике, красный, как маков цвет, ероша волосы и совершенно смущенный.

— Ну, еще раз… Да только будь повнимательнее… Я заставлю тебя нести караул лагеря, если и на этот раз ты не постараешься стрелять лучше, противный рекрутишка!.. Ну, не спеши… Вот так… Да из такого ружья можно на расстоянии ста шагов, как ножом, срезать начисто горлышко бутылки. Не правда ли, Андре?

— Конечно, но ведь Фрике не мог научиться владеть оружием у своего прежнего хозяина, старьевщика, а вы захотели одним махом сделать из него подобие нового Кожаного Чулка из романа Фенимора Купера.

— Правда, я никогда не стрелял, и даже в театре, когда стреляли другие, закрывал глаза!

— Вот почему ты и теперь в десяти шагах промахнулся бы в парижскую Триумфальную арку! Когда ты стреляешь, то подталкиваешь приклад пальцем, отчего у тебя ствол отклоняется в сторону! Ну-ка, еще раз! Повторяю, не спеши, но и не стой так, разинув рот, а главное, помни палец…

Раздался выстрел.

— Ну, наконец-то! — воскликнул доктор. — Прекрасно! Молодец, матросик!.. Попал! — И, быстро сменив гнев на милость, доктор от души радовался. Он дружески похлопывал по плечу рекрута Фрике, которому на этот раз удалось попасть в цель.