Луи Буссенар - Избранные произведения. I том [Компиляция]

— И все же зачем эти отсеки? — продолжал допытываться американец.

— Вот что я думаю: автомобиль рассчитан на долгие поездки по пустыне, отсюда — и большие емкости для припасов…

— Само собой разумеется.

— А здесь, в тропиках, главный враг в течение половины года — это влажность.

— Да, в сезон дождей.

— Так вот, чтобы избежать гибели или порчи провианта, устроены герметичные ящики для них…

— Это настоящие трюмы.

— Да, если угодно, или можешь считать, что это консервные банки. Предельно надежны — крышки стянуты болтами, плюс каучуковые прокладки. Когда мы уехали, трюмы были пусты, но плотно закрыты. Настоящие кессоны [247] Кессон — открытый снизу ящик, применяемый при устройстве оснований глубоких подводных инженерных сооружений (мостов, плотин и проч.). с заключенным в них воздухом… Они-то и сыграли роль поплавков согласно закону, когда-то провозглашенному знаменитым стариканом по имени Архимед [248] Архимед (около 287–212 до н. э.) — древнегреческий ученый, автор многих изобретений. .

— Знаю: всякое тело, погруженное в жидкость, испытывает снизу вверх давление, пропорциональное весу вытесненной им жидкости.

— Меринос, у тебя есть данные стать доктором наук, ты попал в точку! Благодаря отсекам, которые пусты и хорошо закрыты, вес объема воды, вытесненной автомобилем, превышает вес самого автомобиля, включая нас самих и наши манатки. Давление снизу превосходит то, что сверху, и мы плывем!.. Чего не случилось бы, имей мы на борту хотя бы сотню килограммов твердого или жидкого провианта! Я говорю «на борту», потому что мы на барже, и это слово должно льстить таким гордым мореплавателям, как мы.

— Мощный довод, о Тотор, смелейший из капитанов и надежнейший из шоферов нынешних и будущих.

— Нечего смущать мою застенчивость!

— Договорились, ты — скромная фиалка, — продолжил Меринос, к которому вернулось хорошее настроение. — Тем не менее я всего лишь громко и твердо провозгласил, что именно благодаря тебе, одному тебе, враг остался бессмысленно топтаться на берегу, а мы оказались в безопасности. Пальба прекратилась, дистанция увеличивается… Продолжим же, капитан, это оригинальное плавание, которое уже милями отделяет нас от преследователей…

— Морскими милями, черт возьми!

— Самыми что ни на есть морскими, но давай позволим себе пожить спокойно после стольких опасных приключений, которым пора положить конец.

— Ты соскучишься по ним!

— Сомневаюсь, их слишком много!

— А между тем, чтобы жить, нужно есть, — напомнил парижанин.

— Недурная мысль.

— Бо предусмотрительно забросил в наш корабль на колесах съестные припасы покойника О’Брайена…

— Богоугодный поступок! Мой желудок будет вечно признателен нашему другу!

— Я заторможу… или застопорю машину, как говорим мы, моряки… и поедим.

— Голосую «за» обеими руками и особенно зубами! У меня каннибальский аппетит!

Легкий перекус. — Веселое плавание. — Причалили. — Ужасное пробуждение. — На поляне гигантских гераней. — Тот, кого не ждали. — Бедный Тотор! — Неслыханное оскорбление. — На пороге смерти. — Залп.

Тотор, как и его спутники, съел целую миску разведенной в воде муки, вытер губы обшлагом рукава и серьезно сказал:

— Это сразу и хлеб, и каша, и суп, и клейстер… жаловаться нечего…

— Все же я добавил бы на десерт клубнику в шампанском.

— У меня нет такой привычки, я предпочел бы пакетик жареной картошки.

— Не пробовал!

— Ну да, ты миллиардер! Но это и есть клубника в шампанском парижских гаврошей и мидинеток… [249] Мидинетка — девушка из мастериц, модисток, продавщиц и т. п., которые в обеденный час (midi — полдень) высыпали на улицы Парижа. Когда будешь в Париже, я тебе куплю на два су… Вот увидишь… ради одного этого стоит приехать!

— А пока мне не хватает только зонта.

— Действительно, припекает солнышко на этом спокойном озере, по которому разъезжает автомобиль с выпивкой в брюхе.

— О, знаешь, я жалуюсь не всерьез, на самом деле я счастлив, что все опасности позади…

— Хм… Не будем распевать победные песни раньше времени!

— Чего же ты боишься сейчас, на этом маленьком море, которое мы переплываем, не оставляя следов?

— Не очень-то успокоишься с разбойниками, которые у тебя за спиной, а особенно — с ужасным бандитом, скромно именующим себя Королем Ночи. Возможности его столь же безграничны, как его ненависть и злоба!.. Смотри, вот странно!

— В чем дело?

— Стараюсь рулить на восток, а нас неумолимо сносит на юг…

— Вероятно, сильное течение; может быть, река пересекает озеро.

— Правильно, — отозвался Тотор. — Я останавливаю машину.

— Зачем?

— Чтобы сберечь перно [250] Перно — популярная во Франции полынная настойка, абсент. и спокойно дрейфовать по течению.

— Опыт мореплавателя, предусмотрительность, бережливость… Нет, ты действительно король шоферов!

Автомобиль плыл и плыл, а трое беглецов, чтобы не перевернуть его, не осмеливались даже шевельнуться, от напряжения у них болели спины, а ноги сводило.

И все же друзья продолжали беззаботно болтать, наперекор усталости, жаре и лишениям, и понемногу успокаивались относительно исхода их экстравагантного и рискованного предприятия.

Наступила ночь, а с нею пришла прохлада. С близкого уже берега долетал бриз, пропитанный благоуханием роз.

Уносимые течением друзья плыли, плыли, любуясь круговращением звезд, борясь с дремотой, с нетерпением ожидая восхода солнца.

Вдруг они почувствовали легкий толчок, и автомобиль замер. Темные массы листвы закрывали начинавший светлеть горизонт.

— Причалили! — радостно вскричал бывалый моряк Тотор.

— И вовремя, потому что я падаю от усталости, — зевая, ответил Меринос.

Через четверть часа уже рассвело. Автомобиль был вынесен на небольшую отмель из красного песка в десятке метров от берега.

Тотор запустил мотор, выехал из воды и через двести метров остановил машину на лужайке с чудесной травой, на которой жемчужинами сверкала роса.

У парижанина вырвался крик восхищения. В окаймлении синих эвкалиптов-небоскребов, толстых казуарин вдаль уходил великолепный партер [251] Партер — здесь: открытая часть парка или сада, украшенная газонами, цветниками, бассейнами, фонтанами, статуями и т. д., расположенными в определенной системе. Также — растения одного вида, высаженные (выросшие) ровно и красиво. гигантских гераней, каких еще никогда не видывал человеческий глаз. Высотой в десять — пятнадцать метров, с обильной листвой, они как звездами были обильно усыпаны неисчислимыми соцветьями всех оттенков. А запах! Настоящий аромат роз — им было пронизано все… Пришедший в экстаз Тотор кричал: