Луи Буссенар - Избранные произведения. I том [Компиляция]

Обернувшись, плотогоны увидели настоящий земной рай, где теснились апельсиновые, цитроновые, манговые, хлебные деревья. Бананы, банкули, драцена [423] Драцена — род древовидных растений семейства агавовых. соседствовали с арековыми [424] Арековая пальма — дерево из рода арека, включающего около 50 видов. и саговыми пальмами.

И ни живой души вокруг!

— Причаливаем, причаливаем! — закричал Тотор. — О, радость для глаз и пиршество для зубов!

— И восторг желудка! Фрукты, которые можно есть и в то же время пить!

— Которые можно пить и в то же время есть!

— Я сойду на берег! Адмирал, ты позволишь?

— Конечно!

— Хочу заготовить целую гору, чтобы мы могли наесться до несварения желудка.

— Иди. Но прихвати револьвер. И, знаешь, будь осторожен, вдруг появится хозяин или сторож. А я буду начеку и винчестер положу рядом.

Дженни угадала намерение Мериноса и, пока Тотор привязывал плот к прибрежным кустам, ловко спрыгнула на берег вслед за Гарри.

Американец и папуаска кинулись опустошать сад. Но он оказался так велик, деревья так гнулись под тяжестью фруктов, что этот налет был ему совершенно не страшен.

Тут могли целый месяц кормиться сто человек!

Так как корзин не было, Меринос снял куртку, набил ее всем, что попадалось под руку, и быстро отнес груз на плот.

Дженни наполнила свой саронг, вслед за Мериносом сгрузила добычу и быстро вернулась.

Ловкие и старательные мародеры работали с таким усердием, что менее чем за двадцать минут на бамбуковой площадке возникла живописная груда замечательных, совершенно спелых фруктов, аромат которых щекотал ноздри изголодавшихся путешественников.

— Черт возьми, — проговорил Тотор, забрав целую охапку, — трем зеленщикам хватило бы нагрузить свои тележки! Да это затмит самые шикарные витрины месье Шеве! Начали, дети мои! Навались!

Надо ли говорить, что после стольких лишений каждый постарался отпраздновать удачу.

Матрос Гарри предоставил плоту дрейфовать по течению, адмирал Тотор забыл, что должен отдавать команды. Выздоравливающая пассажирка Нелли и не вспоминала о своем недуге, сиделка Мэри снабдила едой хозяйку, не забыв и о себе, добрая дикарка Дженни прямо-таки из кожи лезла, стараясь объяснить, как туземцы чистят, обдирают, лущат, обрезают и делят прекрасные плоды.

Каждый ел в три горла, а за плотом рыбы по-свойски хватали шелуху, кожуру, семечки, зернышки и прочие мелкие остатки пиршества.

На время были забыты опасности, погоня, Дик Сеймур, его бандиты и их помощники, загонщики-дикари, которые прочесывали лес.

Впрочем, плот по-прежнему спускался по течению. Значит, время не терялось даром. Прямо на борту они хорошо поели, утолили жажду.

Пассажиркам осталось лишь отдохнуть после обеда, а адмирал и его матрос снова взялись за шесты. Тотор и Меринос считали, что плот движется со скоростью двух узлов, то есть около четырех километров в час.

Если плыть всю ночь, можно надеяться, что к утру они достигнут моря.

А это означало свободу, безопасность, надежду на скорое возвращение домой!

Парижанин снова всматривался в карту и тщательно изучал реку.

— Все в порядке! Поток неуклонно скатывается к заливу Геельвинк… ничего подозрительного, ни плотин, ни водопадов, ни перекатов, ни порогов… только две красные полосы на половине расстояния между ними и морем да непонятная надпись от руки.

— Покажи-ка, — попросил американец. — Ну и ну! Я ничего не понимаю! На каком же языке это написано?

— Вероятно, на малайском.

— Жаль! Тут наверняка ценные сведения.

— Нечего делать, придется плыть и пробиваться дальше во что бы то ни стало.

Восторгам путешественников не было конца.

Адмирал и матрос стали энергично отталкиваться шестами, и движение ускорилось.

Так продолжалось до заката. С последними лучами солнца путешественники скромно поужинали, и пассажирки принялись устраиваться поудобней, чтобы хорошо выспаться.

Наступила ночь. Тотор предложил Мериносу заступать на вахту по очереди.

— Как на корабле! Идет! — ответил американец. — Кто первый?

— Я, потому что вечерняя вахта после целого рабочего дня самая трудная. Я не хочу спать, а ты зеваешь так, что вот-вот челюсть свернешь. Давай, старина, вздремни, я тебя разбужу около полуночи.

— Договорились! Спокойной ночи, Тотор! Спокойной ночи и спокойной вахты!

— Спасибо! А тебе приятных снов!

Как всегда в этих местах, резкое исчезновение солнца погрузило всю природу в непобедимую сонливость. Один Тотор, человек со стальными нервами, противостоял ей.

Вскоре глубокая тьма поглотила плот. Тотор ничего не видел и правил наугад, радуясь, когда луч какой-нибудь звезды проникал сквозь свод листвы, тихонько падал вниз и исчезал, отражаясь и дрожа в воде.

— Наверняка они вынуждены прервать погоню, у них же нет судна, — говорил себе бравый Тотор. — А завтра мы оставим их в дураках. Будь благословенна ночь, которая покровительствует нашему бегству.

Однако часы бежали. Тотор уже прикидывал, много ли осталось до полуночи и не пора ли будить Мериноса.

Растительность на берегах внезапно исчезла — не было больше гигантских деревьев, высоченных трав; река будто вошла в коридор, образованный невысокими скалами. При свете звезд, уже не скрытых листьями, Тотор увидел мрачный пейзаж, охваченный мертвенной тишиной.

«Должно быть, это то самое подозрительное ущелье, обозначенное на карте двумя красными чертами, — подумал он. — Нужно держать ухо востро, придется маневрировать вдвоем! Наверняка здесь подстерегает опасность!»

— Эй, Меринос! Вставай, на вахту! Вставай! — принялся он тормошить друга.

Никакого ответа, ни малейшего движения, даже вздоха!

Не только юноша — не шевелилась Нелли, ее верная Мэри и добрая негритянка тоже оставались недвижны.

Тотор повысил голос:

— Меринос! Эй, Меринос, проснись! Мисс Нелли! Мисс Нелли, проснитесь, ответьте мне! Скажите хоть слово! Эй, Меринос!

Четверо спящих по-прежнему хранили странную, тревожную неподвижность поверженных статуй. Несмотря на свою бесспорную храбрость, Тотор испугался, сердце его тревожно забилось. Его бросило в жар, по телу пробежала дрожь, волосы стали мокрыми от пота. Предчувствуя несчастье, парижанин застыл в растерянности, вцепившись в шест руками. Вдруг в окружающей глухой тишине он различил идущий от воды смутный шумок, что-то вроде звука лопающихся пузырьков, шипения пенящегося шампанского, закипающей жидкости.

Опустив шест, он принялся трясти американца за плечо, взывая:

— Меринос, дружище, ответь же!

Но юноша остался неподвижен, руки его вялы, как у человека в коматозном состоянии [425] Коматозное состояние — бессознательное, близкое к смерти. . Тотор бросился к Нелли, взял ее за руку и проговорил прерывающимся голосом: