Луи Буссенар - Избранные произведения. I том [Компиляция]

— Руби грот-мачту!

Охваченные яростью разрушения, подогретой грозящей опасностью, люди набросились на мачту, и она вскоре исчезла в волнах. Крик радости вырвался из груди у всех, когда искалеченная «Годавери» наконец выровнялась и продолжила свой путь, подгоняемая ураганом.

Тайфун бушевал целый день, подталкивая к земле злополучный корабль. Чудо еще, что его не выбросило на берег, который, увы, был близок. Что же предпринять, чтоб не быть выброшенным на мель, — ведь в данном случае это еще опаснее, чем идти в открытое море?

Желая двигаться как можно медленней, капитан приказал лечь в дрейф [1785] Лечь в дрейф — поставить паруса таким образом, чтобы судно оставалось на месте. . Приближалась ночь, однако ветер значительно ослабел. Кроме того, барометр поднялся с 728 миллиметров до 739. Во всех сердцах затеплилась надежда, каждый радовался, что чудом спасся от ужасной гибели.

Капитан отдал приказ выдать измученному экипажу двойной паек, но в это время «Годавери» потряс удар такой силы, что и офицеры и матросы попадали, а фок-мачта пошатнулась и страшно заскрипела. Два быстрых толчка сотрясли судно, и оно застыло неподвижно — корабль натолкнулся на едва торчащий над водой риф.

Если бы в этот момент, при кормовом ветре, «Годавери» шла с полной скоростью, то риф, безусловно, сразу же пропорол бы днище, и судно камнем пошло бы на дно. Но так как корабль дрейфовал, морской вал втиснул его между двумя скалами, которые сжали парусник с обоих бортов. Теперь уже не ликующие крики, а стон ужаса вырвался из груди членов экипажа.

— Мы пропали! Спасайся кто может! — кричала обезумевшая толпа.

Вторично капитан, в интересах этих же несчастных, бросившихся к шлюпкам, прибегнул к угрозам. Такой же спокойный, как если бы его корабль скользил по безмятежной глади волн, он в нескольких словах, полных здравого смысла, обрисовал им всю нелепость их поведения.

— Разрешите мне, — сказал Кристиан в заключение, — позаботиться о вашей безопасности. Подождите, пока уляжется волнение. Завтра я узнаю, на каком расстоянии от берега мы находимся. Если судно все же пойдет ко дну, я первый прикажу его покинуть. Держитесь, ребята, и верьте своему капитану.

Хоть сложившаяся ситуация и не была окончательно безнадежной, от этого положение не становилось менее ужасным. Выдержит ли «Годавери» в течение целой ночи натиск волн, хлещущих со страшной силой с правого борта? Что будет, если корабль внезапно вырвет из расщелины, где он застрял, или под напором неустанно обрушивающихся на него водяных гор лопнет обшивка? Наконец, что станется с людьми, если обрушится фок-мачта, которая и так уже держится на честном слове? Ведь на борту осталось всего две шлюпки, так как все остальные последовали за грот- и за бизань-мачтами. Каким образом удастся спустить на воду эти тяжелые челны, если из-за отсутствия фок-мачты нельзя будет использовать грузоподъемник?

Матросы, успокоившись при виде оборудованных и подготовленных к немедленному спуску шлюпок, наконец решили поесть и отдохнуть.

В это время капитан, остававшийся на мостике в течение суток, направился к покоям девушки, которую ни на миг не покидали ни стойкость, ни самообладание. Необходимо было подготовить ее к тому, что придется покинуть корабль.

— Так, значит, — встретила она его чарующей улыбкой, — мы уже не идем в Сингапур?

— Увы, нет…

— Вы говорите об этом с таким сокрушенным видом!

— Если бы я был один, я бестрепетно примирился бы с создавшейся ситуацией. Но ее развязка может оказаться для вас ужасной!

— Разве ситуация безнадежна?

— Разумеется, нет. Но меня дрожь пробирает, когда подумаю, что вам, быть может, придется высадиться на негостеприимный берег, населенный свирепыми малайцами…

— Что делать, дорогой капитан, я разделю общую судьбу.

— Но вы еще совсем дитя и к тому же больны. Вам, привыкшей к утонченной роскоши…

— Приноровиться можно ко всему. И, знаете, может быть, это иллюзия, но мне кажется, что я уже совершенно здорова. Если наше путешествие не принесет нам никакого иного ущерба, кроме материального, то я буду считать, что дешево заплатила за исцеление. К тому же дедушка богат.

И так как офицер, пораженный подобным хладнокровием, коренившимся, быть может, в полной беспечности и неведении опасности, не мог произнести ни слова, девушка продолжала:

— Значит, договорились. Раз уж мы потерпели кораблекрушение, то покинем эту бедную «Годавери»… Я часто читала в приключенческих романах описания подобных несчастий, и они всегда вызывали у меня слезы. Вот уж не предполагала, что сама смогу оказаться в таком же положении! Скажите, капитан, а как пассажиры и команда покидают тонущий корабль?

— Все очень просто, мадемуазель. Если вам повезло и есть небольшая отсрочка во времени, то в шлюпки грузят провизию, воду, оружие, палатки, навигационные приборы и так далее. Первыми в лодки спускаются пассажиры, если таковые имеются на борту, женщины и дети, затем матросы, сперва — новички, потом старшие, а за ними офицеры. Первый и второй помощники садятся в первую шлюпку — и вперед! Остальные матросы, боцманы и третий помощник занимают вторую шлюпку. Последним покидает тонущий корабль капитан.

— Значит, я, как пассажирка, займу со своими служанками место в первой шлюпке?

— Безусловно.

— А если я не желаю?

— Придется.

— Повторяю, не же-ла-ю!

— Даже если я вынужден буду применить силу, вы сядете в шлюпку первой!

— А я, даже если мне придется броситься в воду, заявляю вам, что спущусь в лодку предпоследней.

— Но это же безумие!

— Может быть. Но и в безумии есть здравый смысл. Я успела заметить некоторые признаки нарушения субординации [1786] Субординация — подчинение младших чинов старшим. , а в какой-то момент это может породить панику. В силу своих обязанностей вы должны последним сойти с корабля. Мое же положение обязывает подумать о собственной безопасности лишь после того, как в безопасности окажутся мои служащие. Нимало не сомневаюсь, что одно ваше присутствие обеспечит полный порядок, но я также убеждена, что подаваемый мной пример поможет этим людям не забыть о своем долге.

В тот миг, когда охваченный восторгом и нежностью при виде такой твердости духа и пораженный неожиданным проявлением столь сильного характера капитан откланивался, по всему кораблю раздались крики ужаса:

— Течь!.. Течь!..

Паника оказалась несколько преждевременной. «Годавери», стонущая от грозных и частых ударов волн, стала медленно оседать на корму.

— Не беспокойтесь обо мне, капитан, — серьезно сказала девушка. — Идите туда, куда вас призывает ваш долг, я буду рядом.

Море все еще оставалось бурным. Но так как валы накатывали с правого борта, с левого — волнение было относительно спокойным. Из-за этого случайного обстоятельства спуск шлюпок на воду имел некоторые шансы на успех. Капитан, желая как можно больше обезопасить предстоящую операцию, велел подать на палубу несколько тонн ворвани [1787] Ворвань — вытопленный жир морских животных, используемый как смазочный материал. . В тот момент, когда поднятая на талях первая шлюпка зависла над бортовыми коечными сетками, он приказал вылить тонну масла в бушующие волны. Вмиг вся площадь, покрытая тонкой жировой пленкой, как по волшебству, обратилась в морскую гладь.