Луи Буссенар - Избранные произведения. I том [Компиляция]

— Черт побери! — воскликнул он, ни к кому не обращаясь. — Я прекрасно знаю, что исчезновение признаков жизни, во всяком случае внешних, может быть длительным и безо всякого замораживания. Разве мой старый друг пандит Кришна неоднократно не погружал себя сам в состояние летаргии, имевшее все симптомы смерти? Последний раз, когда он проделывал этот любопытный опыт — как сейчас помню, это происходило в Бенаресе [1906] Бенарес — город в Северной Индии; возник, вероятно, в VII веке до н. э.; культурный и исторический центр, место религиозного паломничества индуистов и буддистов. Современное название — Варанаси. , — он велел положить себя в мешок. Затем мешок опечатали, поместили в ящик и закрутили крышку болтами, потом закопали в землю на глубину десяти футов. Яму присыпали землей и засеяли ячменем, который пророс, взошел, поспел. Двум английским часовым наказали денно и нощно охранять эту странную гробницу. По прошествии десяти месяцев, в присутствии британских властей и группы ученых, пандита эксгумировали [1907] Эксгумация — выкапывание погребенного тела для судебно-медицинских и научных исследований. . У него был вид спящего человека. Постепенно он очнулся и через два часа встал на ноги и пошел. Почему опыт не осуществляли в течение нескольких лет? Пусть хотя бы нескольких лет!.. Но десять тысяч лет!.. В то же время сам принцип был подтвержден; казалось, в этом состоянии не труднее пробыть год, чем десять… сто… тысячу лет!.. И вот еще что я думаю: а как же мамонт? Кто может подсчитать, какая череда лет отделяет момент, когда этот гигант был затерт полярными льдами, и тот день, когда в 1799 году рыбак-тунгус обнаружил его в громадной глыбе льда близ устья Лены? Конечно, минимум — тысячи лет. Однако туша мамонта так превосходно сохранилась, что якуты со всей округи целый сезон кормили мясом своих собак, не считая большого числа волков и белых медведей, которые тоже им не брезговали. Кто поручится, что мамонт не мог бы ожить, как воскресли замороженные земноводные Спалланцани, оледеневшие рыбы гиперборейских [1908] Гипербореи, гиперборейцы — по преданиям древних греков, сказочный народ, живший на Севере; ныне в переносном смысле — северяне. народов Азии и Америки? Кто знает, если бы его тотчас же не сожрали, даже не освободив от ледяной оболочки, а постепенно обогревали бы, — не восстал ли бы этот современник ушедших веков от своего бесконечного сна?! Я-то жив, черт побери! И зачем пытаться объяснить себе самому, каким образом произошел этот беспрецедентный случай? Факт остается фактом — очевидным, неоспоримым. Специальный режим, который я соблюдал полстолетия, химические элементы, поддерживавшие мой организм в чистоте, — не они ли способствовали этому чудесному сну, препятствовали распаду, чему помогал и холод, приостановив мою жизнь, тем самым содействуя спасению. Это я узнаю позже. Да это и не важно. Раз я ожил, буду жить! Пусть даже это новое существование продлится всего несколько часов, оно достаточно интересно, чтобы предаться ему душой и телом.

— Чужеземец, — прозвучал напоминающий Эолову арфу [1909] Эолова арфа — от имени древнегреческого бога ветра Эола, старинный музыкальный инструмент, известный с X века. Струны его приводятся в колебание движением воздуха, причем возникает лишенная ритма, но приятная мелодия. голос, — вы уже оправились от потрясения, возбуждающие проявления которого, впрочем, мы устранили.

— Извините меня, Большой-Пожилой-Господин, — ответил господин Синтез, используя изысканную формулу вежливости, принятую у китайцев, — я все время упускаю из виду вашу необыкновенную впечатлительность. Я приложу все усилия к тому, чтобы о ней не забывать, ибо нехорошо было бы с моей стороны злоупотреблять вашей добротой и одновременно причинять вам беспокойство своей особой.

— О, мы это прекрасно понимаем и охотно извиняем незнание наших обычаев. Когда человек проспал десять тысяч лет и очнулся в совершенно изменившемся мире, то…

— В мире, настолько преобразившемся, что я уж и не знаю, на той же самой планете я живу или нет, — как можно тише и нежнее отвечал швед человечку в очках, по-свойски присевшему рядом. — Но как бы оглушительны ни были сведения, которые мне предстоит узнать, обещаю больше ничему не удивляться… дабы не терять времени.

— Если позволите, осмелюсь предложить себя в ваше распоряжение для того, чтобы пояснить все то, что в нашей эпохе может оказаться таинственным или неожиданным для человека вашего времени. Благодаря не столько своим познаниям, сколько возрасту я приобрел некоторый жизненный опыт и буду счастлив учить вас настоящему, а от вас узнавать о прошлом.

— Премного благодарен, Большой-Пожилой-Господин, я к вашим услугам.

— Это я ваш покорнейший слуга, достойнейший и почтеннейший предок, славнейший Кучи-фин (Человек древности).

— Соблаговолите прежде всего рассказать мне, каким образом я очутился на западном побережье Африки, которое вы весьма странно именуете Западным Китаем.

— С превеликим удовольствием. Вы находились в огромной ледяной глыбе, которая, став игрушкой течений, была прибита к берегу приливом.

— О каких глыбах льда может идти речь на подобной широте?

— Весной такие случаи весьма часты.

— И айсберги не растаяли, преодолев такое расстояние?

— Расстояние это меньше, чем вам кажется.

— Неужели граница вечных льдов, как это называли в мое время, опустилась ниже шестидесяти восьми градусов?

— О, намного. Она располагается сегодня между сорок восьмым и пятидесятыми градусами.

— Широта Парижа! — Ученый мгновенно вскочил на ноги.

— Париж, говорите? Мне не знакома такая географическая местность.

— Что я слышу! — в ужасе прошептал старик. — Но тогда зона, пригодная для обитания, страшно сузилась, если южные льды поднимаются почти на ту же высоту.

— О, население Земли пока вполне вольготно чувствует себя в этой зоне. И вы в этом убедитесь, когда ознакомитесь с конфигурацией [1910] Конфигурация — внешнее очертание. наших нынешних континентов. Знайте же, кроме того, что земли, расположенные ниже сорок восьмого градуса, до сих пор необитаемы. Для того, чтобы обнаружить жалкие малочисленные племена, которые почему-то держатся за свою территорию, надо опуститься до сорокового градуса.

— Широта Неаполя и Мадрида! Значит, — горестно продолжал господин Синтез, — Англия, которую называли Британским колоссом, Германия, славная своей военной мощью, Россия, раскинувшаяся на двух континентах, Франция, на весь мир расточавшая блеск своей мысли, великая Италия, сильная Испания — все это исчезло? Силу, мощь, величие, разум — все поглотили льды! От всей Европы даже памяти, даже легенды, даже имени не осталось!