Луи Буссенар - Избранные произведения. III том [компиляция]

— Месье Феликс, прошедшая ночь, наверное, утомила вас. Отдохните. Можете даже поспать.

— Это как раз то, что мне нужно, — ответил Синий человек. Таинственная болезнь давала себя знать. Силы почти покинули его. Растянувшись на соломе, Феликс тут же провалился в сон. Рядом с ним пристроился Ивон. Тоже утомился, бедняжка.

— Пополам, — предложил Беник, разламывая на две части сигару и предлагая одну Кервену.

— Ну и что ж, поговорим. У нас есть о чем поболтать, правда?

— Скажи, почему ты повел нас на запад?

— Потому, что двое в лодке плыли туда, только и всего. У нас появилась возможность немного передохнуть. А то все на ногах да на ногах.

— Верно!

— А кроме того, погоня собьется со следа. Все идет хорошо! Да поможет нам Бог!

— Может, и правда Бог помог нам бежать? А не ты ли приложил к этому руку?

— Ты имеешь в виду пожар?

— Да!

— Это все буря наделала. Я, конечно, замышлял что-то подобное, но повторяю, это все буря.

— А мулы?.. Провизия?..

— На базаре прихватил. Вот жаль, оружия не достал.

— Чем мы располагаем?

— У меня только револьвер да сотня патронов.

— Маловато!

— Знаю! Если все будет хорошо, через неделю доберемся до моих друзей-индейцев. Там нас примут как дорогих гостей.

— Неделя — это долго!

— Ничего не поделаешь. Скажи-ка лучше, как зовут твоего товарища?

— Месье Феликс.

— Парижанин, не так ли?

— Да, он из Парижа.

— А чем занимается?

— Говорят, бакалейщик.

— А здесь что делает?

— За кофе ехал. Он друг моего капитана. Сбежал из своего Парижа, жена жизни не давала.

— Хотел бы я посмотреть на ту парижанку, которая бы мне не давала жизни!

— О чем ты говоришь? Ты ведь матрос, бретонец.

— Ну хорошо. А почему твой месье синий?

— Потому что он подстрелил сатанита. В тот же день Ивон упал за борт и все пошло кувырком. Нас подцепил английский крейсер. Но капитан угостил их торпедой. Месье Феликса на крейсере повесили… А я его нашел в балагане, он уже был синий.

— Чушь какая-то! Сатанит… Ты все еще веришь в эти сказки?

— Послушай, Жан-Мари! Не говори так, а то с нами опять случится несчастье!

— Не выдумывай! Пока все идет неплохо. И потом, ведь твой юнга не утонул!

— Ага, не утонул, потому что месье Феликс бросился за ним и спас. Поверь мне…

— Так это он его спас? Молодец парижанин и бакалейщик!

— Да уж можешь мне поверить!

— Тогда все ясно. Вот почему вы так дружны! Я поначалу очень удивился. Ты с этим сухопутным, да еще синим…

— Я за него жизнь отдам, понял?

— Так бы и сказал! Я теперь знаю ему цену. И уверяю тебя, тоже не пожалею за него своей шкуры.

— Ах, если бы за наши две ему можно было бы справить одну, не синюю!

Гребцы бастуют. — Бегство. — Кайман. — Признательность. — Подарок. — Речная лошадь. — Ловушка. — Буксир. — Ивон становится «приманкой». — Тантал. — Беника выбирают капитаном. — Тантал умирает. — Неустрашимый Ивон.

— Нет, масса! [171] Масса — господин. Дальше мы не ходи…

— Идемте же! Ну, вперед!

— Нельзя, масса.

— Почему?

— Слишком далеко.

— Можно подумать, вы сотню лье прошли. Лентяи! Пошевеливайтесь!

— Нет, масса! Мы не знаем…

— Вы не можете… Вы не знаете… Черт меня дернул с вами связаться! Что особенного, если вы вернетесь еще через неделю? Я вон покинул Роскоф десять лет назад, и ничего! А ну давайте, еще два дня! Зато потом покутите на славу — обещаю!

— Нет, масса, мы не ходи…

— Гром и молния! Хороши же мы будем, если эти болваны нас бросят! Из нас четверых один больной, другой ребенок, а третий не может навести порядок… Так куда же мы направляемся?.. Пойдете вы или нет?! Вперед, а то я вас поколочу!

Испугавшись, чернокожие тем не менее не подчинились, а стремглав бросились в воду и поплыли к противоположному берегу.

Внезапно вода вспенилась и на ее поверхности появилась громадная зубастая пасть каймана. [172] Кайман — название животного из семейства аллигаторов. Чудовище готово уже было проглотить оказавшегося совсем рядом незадачливого пловца. Беззащитный негр испустил дикий вопль, нырнул и исчез из виду. Кайман ринулся вслед за ним.

Полминуты спустя голова обезумевшего от страха негра появилась над водой недалеко от лодки. Жан-Мари, взяв револьвер и приготовившись дать бой крокодилу, крикнул Бенику:

— Подай ему руку! Я попробую всадить пулю в эту пасть!

— Сюда, дружище, — позвал боцман.

Чернокожий был уже еле жив, лицо его стало пепельно-серым. Но, увидев нагнувшегося к нему человека, ни слова не понимая из того, что кричал Беник, утопающий собрал последние силы и рванулся к лодке.

Беник успел втащить его как раз в тот самый момент, когда зубастая пасть второй раз лязгнула за спиной несчастного. Разъяренный неудачей, кайман с силой у дарил хвостом по воде и исчез прежде, чем Жан-Мари выстрелил.

— Бедняга! — сочувственно протянул Феликс. Не произнося ни слова, спасенный лишь стучал зубами и тяжело вздрагивал всем телом.

— Ну, теперь ты убедился, — поучал его Жан-Мари, — чем кончаются попытки увильнуть, дезертировать. Считай, что твоему приятелю повезло: он сумел доплыть до берега цел и невредим.

— Жан-Мари, — прервал нотацию Феликс, — мы обязаны проводить этого человека. Я не желаю причинять чернокожим зла. Они и так далеко от дома, на подневольных работах. Хватит с них.

— Как хотите, месье! — Кервен сел за весла и погреб к другому берегу.

— Они вольны помогать нам или отказаться, не так ли?

— Конечно, но разве я заставлял их работать даром?

— Если они хотят уйти, заплати им. И узнай, не против ли они продать нам свою лодку. Что касается меня, то я не в состоянии уважать человека, способного причинить зло себе подобному.

— Хорошо сказано, — подхватил Беник. — Там, в проклятой Гвинее, мы занимались грязным делом, что и говорить. Теперь Господь дает возможность исправиться. Конечно, было бы неплохо, если бы эти двое отправились с нами. Но надо научиться уважать чужую свободу. Что ты об этом думаешь, Жан-Мари?

— Вы оба правы!

Потом, обращаясь к пришедшему в себя чернокожему, отставной сержант добавил по-португальски:

— Ты свободен! Догоняй своего приятеля!

Бывший тюремщик полез в карман:

— Сочтемся, что ли? На, держи обещанное. Не забудь поделиться с твоим другом!

Подобного рода действия со стороны белого потрясли негра больше, чем чудесное спасение. Он разинул рот и забыл даже протянуть руку.

— Это нам? — произнес он смущенно.

— А кому же еще? Вы работали, так получите!

— Белые никогда нам не платят.

— Это лишний раз доказывает, что они канальи! Ну ладно, бери и проваливай! Подожди-ка! Выпей!

Растроганный благородным поведением белых, к которому африканцы — увы! — не привыкли, второй чернокожий тоже подошел к французам.