Луи Буссенар - Избранные произведения. III том [компиляция]

При виде разодетой в черный бархат со смелым декольте, великолепной, пикантной, на самом деле красивой женщины Дени почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. Он покраснел, вскочил, снова упал на стул и, побелев, как бумага, прошептал: «Мели!»

Поль вздрогнул. Его охватило предчувствие несчастья.

Появление певицы вызвало бурю оваций и криков «Браво!». Мели запела. Голос у нее был удивительный — мягкий, теплый, прекрасного тембра, он завораживал публику.

Оправившись от потрясения, Дени сиял и погружался в пьянящую музыку любимого голоса. Он так яростно хлопал, что певица повернула голову, узнала, ничуть не смутилась, улыбнулась и грациозно помахала рукой.

Когда были исполнены несколько первых вещей, а публика устала кричать и хлопать, Дени шепнул Полю, что пойдет поздороваться. Красный от волнения, с бьющимся сердцем и кружащейся головой, он ринулся ко входу за кулисы.

Мели встретила его радостно, расцеловала в обе щеки, не обращая внимания на хмурый вид директора труппы, и легко согласилась выпить стаканчик в зале.

Гордый художник провел женщину к столику, где ожидал Поль, и усадил. Певица мило поздоровалась с подростком, нашла, что он вырос, возмужал, и запросто поцеловала. Поль растерялся и испугался. Посчитав неприличным не ответить на поцелуй, он тут же замкнулся в себе и стал наблюдать за разыгрывавшимся на его глазах спектаклем.

Дени и певица вполголоса разговаривали и явно были счастливы. Женщина несколько нервничала, много говорила и с видимым удовольствием выслушивала комплименты, которые нашептывал давний любовник.

— Знаешь, я здорово скучаю, — говорила она. — Этот большой болван — мой любовник. По его настоянию я занималась музыкой, но, Бог мой, как он глуп и зануден! Только и жду момента, чтобы его бросить.

— Ах, Мели, если бы ты только захотела!..

— Тихо! Сюда смотрят. Но мы ведь еще увидимся, не правда ли, дружок?

— Да-да, твой дружок тебя не забыл!

— Однако ты был страшно груб со мной! Но я все равно тебя люблю. А сейчас надо идти, мой выход.

— Когда увидимся?

— Когда захочешь…

По окончании концерта Дени и певица вновь перекинулись несколькими словами, затем отец с сыном отправились домой.

Не было ни слова сказано о событиях этого вечера, но подросток сделался задумчив, беспокоен и даже мрачен.

Дени вел себя не совсем обычно. Вечерами возвращался либо гораздо раньше, либо гораздо позже своего времени, наскоро проглатывал обед, отпускал несколько острот и убегал под предлогом посещения парикмахерской или покупки газет. Возвращался он часов в десять — двенадцать сияющий, напевая или насвистывая какую-то мелодию. Назавтра все повторялось. В последующие два воскресенья он затащил Поля на концерты певицы и удивлялся, что сын не разделяет его восторга.

Поль, казалось, пришел к какому-то решению и с этого момента не препятствовал выходкам Дени. Художник вроде ни о чем не догадывался и радовался мирному течению событий. Мало-помалу он осмелел и стал навещать Мели не таясь.

Однажды он привел ее обедать. Мели была любезна с мальчиком, но тот притворился усталым и лег сразу после еды. Дени, думавший, что сын крепко спит, ушел с Мели и не вернулся ночевать.

Поль был достаточно умен и проницателен. Он понимал, что отец окончательно попал под власть этой женщины. Разлучить его с любовницей не представлялось возможным. Мальчик решил, что если счастье отца в Мели, то не следует ему мешать. Поль чувствовал себя лишним и предвидел возвращение тяжелых времен. Что бы эта женщина ни делала в стенах их дома или вне его, жизнь станет невыносимой. Но Поль не хотел вновь начинать войну, хотя в его душе зрело предчувствие, что эта встреча станет роковой и для него, и для отца.

«Пусть будут вместе, если он так хочет, — размышлял мальчик. — Я уже большой и сильный, мне лучше уйти. Может быть, когда они останутся вдвоем, она отцу быстрее наскучит».

Через месяц Мели снова обедала на улице Ванв. Разразилась ужасная гроза. Дождь, ливший как из ведра, послужил для Дени хорошим поводом, чтобы предложить гостье остаться. Она будет спать на кровати Поля, они вдвоем уместятся в постели художника, а назавтра Мели уйдет так рано, как захочет. Женщина согласилась, и Поль понял, что окончательное переселение не за горами.

Подросток сказал себе: «Через неделю я покину этот дом, и они будут свободны».

Вооружившись этим решением, Поль на следующий же день надел свой выходной костюм и отправился на Монпарнас, к чете Годри.

Начальник мастерской господина Отмона снимал квартиру в доме хозяина. Рабочие мастерские тянулись вдоль бульвара недалеко от улицы Севр. Они располагались в большом здании, полном различных агрегатов. Здесь же жили начальники мастерских или цехов, мастерá, бригадиры, в общем, весь обслуживающий персонал.

Поль пришел к Годри незадолго до обеда, когда все механизмы были в движении и завод полнился разнообразными шумами, лязгом, скрипом и стуком.

До сих пор подросток бывал здесь по воскресеньям, когда завод отдыхал.

Картина работающего предприятия была столь впечатляюща, что Поль буквально онемел, охваченный экстазом [616] Экстаз — высшая степень восторга. .

Странных форм, сверкающие, полированные, рассыпающие искры агрегаты гудели, сотрясая стены, наполняя здание грохотом, от которого звенела посуда в буфетах. Всюду крутились огромные маховики, утробным ревом вызывая в воображении работу каких-то страшных подземных сил… Шипели ремни… Горизонтальные плоскости завывали в неустанном круговом движении… Вертикальные цилиндры подскакивали и опадали… Рычаги, как механические руки, двигались взад и вперед…

Механизмы заполняли гигантскую галерею, высокую, как кафедральный собор [617] Кафедральный собор — храм, в котором по праздникам проводит молебны главное духовное лицо (священнослужитель) данного церковного региона; здесь: особо пышный, высокий храм. , дальний конец ее терялся в дыму и тумане. И все это гудело, слагая гимн труду, столь сладостный для уха настоящего рабочего человека.

Потрясенный Поль упоенно следил за жизнью машин, как вдруг грохот пронзил резкий свисток. Шум начал затихать, машины замедлили свой бег, остановились, а рабочие стали покидать печи, станки, агрегаты. Вскоре галерея совсем затихла и опустела.

Годри поднялся к себе и сердечно поздоровался с гостем. Сели обедать.

Молодой человек, под впечатлением увиденного, забросал хозяина вопросами. Тот подробно отвечал и рассказал волнующую историю владельца завода, господина Отмона, который начинал на пустом месте, а теперь стал одним из ведущих механиков-конструкторов мира, гордостью французской промышленности.