Луи Буссенар - Избранные произведения. III том [компиляция]

Он стремительно обнажил свою наваху [1] Длинный складной нож. и быстро сорвал с окна один из бархатных занавесов; свернув затем бархат вчетверо и обернув им левую руку, испанец принял небрежную позу своих соотечественников: левая нога и рука выдвинуты вперед, голова и плечи слегка откинуты, в правой руке — нож.

— Хотите ли, — кричал он посверкивая зубами, — уступить мне синьору?

Гигант, при виде пигмея, едва доходившего ему до груди, только свистнул в ответ и сжал в огромном кулаке рукоятку ножа.

Между тем зрители, внимательно следившие за всеми движениями противников, стали заключать пари.

— Я полагаю, — сказал сэру Артуру Моррису почтенный Джим Сондерс, — что кентуккиец сотрет в порошок этого гидальго.

— Держу 100 долларов, что нет, — отвечал сэр Моррис.

— Возможно, джентльмен.

— 150 луидоров за кулак янки!.. — кричал какой-то француз.

— 100 долларов за наваху испанца! — отвечал другой голос.

— Идет.

Не обращая внимания на публику, дон Андрес-и-Мирамонтес первый начал поединок. Согнувшись почти до земли, он вдруг выпрямился и направил страшный удар в живот противника; но тот с проворством, удивительным для такого мастодонта, увернулся от удара.

В свою очередь, янки отвечал сильным взмахом ножа, который бы снес голову гренадца, если бы его не предупредил скачок в сторону, свойственный тореадорам.

В немом изумлении эти два человека с минуту глядели друг на друга и стали более осмотрительны.

Испанец сбросил свой мягкий щит и остался без прикрытия. Быстрее молнии голубая сталь кентуккийца обрушилась на незащищенное место. Тот думал было снова повторить свой прежний маневр. Слишком поздно! Хотя нож зацепился за брошенный бархат, но длинная и жилистая рука, сжимавшая роговую ручку оружия, с силой выброшен пая вперед, достигла лица дона Андреса, разбила ему зубы и опрокинула навзничь.

Громким «браво» присутствующие встретили этот ловкий удар. Однако раненый испанец, с окровавленным ртом, с быстротой вскочил на ноги и был готов к нападению, так что, когда гигант попытался нанести последний, ужасный удар, его нож рассек только воздух. Великан был обескуражен. Испанец же, воспользовавшись смущением противника, с кошачьею ловкостью бросился вперед. Его обезображенная фигура, окровавленное лицо с разбитой челюстью, висевшей, как тряпка, придавали ему ужасающий вид.

Но никто из зрителей не счел нужным вмешаться в кровавый бой, напротив, каждый подзадоривал бойцов.

Между тем кровавая развязка приближалась. Тщетно испанец пускал в ход все тонкости фехтовального искусства; ловкие выпады, удачные отражения, быстрые отступления — все тщетно — и вскоре он был прижат к стене. Счастие совершенно оставило его. Не успел он увернуться от одного удара, как нож противника снова опустился на его спину и провел по ней широкую борозду. Страшный кулак разбил его плечо, и левая рука, державшая бархат, упала как парализованная.

Несмотря на такую рану, испанец не утерял своего хладнокровия и продолжал кровавую игру. Он ловко подставил противнику левую ногу. Запнувшись, кентуккиец пошатнулся. Поднятый им нож опустился, руки тяжело упали на тело…

Не дав ему опомниться, дон Андрес по самую ручку всадил ему в его живот свою наваху. Крупные капли пота покрыли широкий лоб янки, кровь ручьем полилась из раны, но он не упал и, собрав последние силы, поднял руку…

Словно молот пал его гигантский кулак на голову несчастного испанца. Тот лишь вскрикнул и грузно ударился об пол.

Победитель, облегченно вздохнув, бросил торжествующий взгляд на Райскую птичку, которая тем временем равнодушно грызла своими перламутровыми зубками гранатовые зерна. Но в ту же минуту он весь обмяк и упал.

— Я полагаю, — сказал почтенный Джим Сондерс сэру Артуру Моррису, — мы оба правы. Думаю поэтому, что нам лучше разыграть свое пари… впрочем, с вашего позволения, джентльмен…

— Господа, — раздался голос крупье, — игра начинается…

Резкий свисток боцмана прервал рассказчика. Мы оглянулись. Утреннее солнце всходило на горизонте, и его золотой диск медленно выплывал из-за облаков, обливая красными лучами поверхность моря. Задвигались тяжелые якоря. Зашумел пар в машине. Несколько поворотов винта — и корабль величественно двинулся к берегу.

— Теперь, дорогие друзья, — сказал доктор Стефенсон на прощание, — позвольте поблагодарить вас за внимание ко мне. Край, который вы сейчас увидите, много изменился со времени моего первого путешествия; вы потом сами сравните свои впечатления с теми, которые я только что описал. Пока же позвольте проститься с вами: мне нужно сейчас делать доклад о санитарном состоянии судна. Я вижу, к нам едет лодка с членами врачебной комиссии, насколько можно судить по желтому флагу. До свиданья же! Завтра жду вас к себе в Шотландский отель, на Коллинс-Стрит. Я вам предложу такой ростбиф, что пальчики оближете.

Зачем я отправился в Австралию? — Мельбурн. — Китайцы и их квартал в столице Виктории . — Австралийские туземцы. — Кто такие были майор Гарвэй, лейтенант Робертс и прапорщик Мак-Кроули. — Внезапное решение. — Советы доктора Стефенсона. — Моя свита. — Проводник. — Что такое австралийская «станция ». — Станция «Трех фонтанов ». — Австралийские фургоны . — Сэр Рид и его племянники . — Таинственное письмо.

Я отправился в Австралию не как эмигрант или чиновник, не как моряк или, наконец, репортер тех богатых газет, которые не останавливаются ни пред какими издержками, лишь бы дать своим читателям побольше сенсаций. Однако я и не турист, как те господа, которые сломя голову носятся бесцельно по всему свету, сами не зная зачем.

Я просто путешествую, ибо люблю страстно природу во всех ее проявлениях, ибо испытываю время от времени настойчивую потребность скрыться от угрюмой действительности Старого света и пожить свободной жизнью.

С другой стороны, не претендуя на имя ученого, я, однако, достаточно сведущ в науке, чтобы интересоваться произведениями природы и путешествовать ради пополнения своих знаний. Таким образом, мои странствия, всегда совершенно свободные и добровольные, никогда не бывают бесплодными.

Таковые доводы, заставившие меня ехать к австралийским дикарям. Объездивши четыре части света в качестве охотника и натуралиста, я побывал и в пампасах, и в джунглях, и в саваннах. Оставалось посетить только Австралию, эту почти вовсе неизвестную в Европе страну, которая уже давно привлекала меня. Желая поскорее увидеть чудеса ее, описанные английскими авторами, я поспешил в Глазго сесть на корабль. Багаж меня не обременял: я взял лишь необходимое, а для удовлетворения всех прочих нужд запасся драгоценными чеками французских и английских банков с переводами на главнейшие банкирские дома Мельбурна, Перта, Аделаиды, Сиднея и Брисбана [2] Здесь и далее в географических названиях сохранено написание первого издания. . С этими бумагами в портфеле мое путешествие и весело, и приятно.