Луи Буссенар - Избранные произведения. III том [компиляция]

Машинально его взгляд перенесся на список доносов, полученный от местных подручных. Документ содержал всевозможные сведения, касающиеся зажиточных граждан округа.

В начале списка стояло имя, написанное крупными буквами: Фуссе Никола, шестидесяти шести лет, старый богатей, фермер из Мийуарда, коммуна Пуни, кантон Оржер. Мийуард прежде принадлежал виконту де Монвилю, продавшему его Фуссе.

— Тысяча чертей! — воскликнул Главарь, внезапно прерывая чтение. — А что, если как раз этот старый скряга и поставил свою подпись под бумагой, найденной у Жана Луи Фуше, в Готе, в самом начале поисков! А я этого не понял! Я, который не должен ничего упускать из виду! Фуссе! А я-то не знал имени давнего держателя земель де Монвиля, единственного, кто избежал общего «поджаривания»! Никаких сомнений! Тайное предчувствие говорит мне, что он и есть хранитель тех самых ста пятнадцати тысяч ливров.

Да! Черт возьми, скоро я это выясню!

Приняв это решение, Фэнфэн тщательно изучил досье Фуссе, по возможности точно составил себе представление о его финансовом положении и доходах с фермы, а затем принял решение действовать без промедления.

Сгорая от нетерпения покончить с этим, он упрекал себя в том, что пять долгих недель бездействия, прошедших после страшной бойни в Гранж-Сен-Пер, потеряны напрасно. Пять недель, в течение которых, поглощенный своей любовью, в надежде преодолеть холодность Валентины, он каждый день отправлялся в Ружмон, позабыв обо всем на свете, порою даже не вспоминая, что является главарем банды, и всерьез считая себя дворянином, добивающимся расположения девушки своего круга!

В тот же день он отослал Толстяка Нормандца к Пиголе с предупреждением, что через неделю оборванцам, в этот момент находившимся на «болотах», следовало собраться в лесу Армуа.

По приказанию Толстяка Нормандца, Соня из Сермеза, Тинтин Грязный Нос, Анри Врун, Патуйа Розетка, Франсуа Матрос и Мишель Меревильский, которые целыми днями пьянствовали в подземелье, разъехались предупредить верных людей, живших в округе. Оповещенные этими усердными гонцами сообщники из Ашера, Питивье, Рамулю, Малерба, Сермеза, Буасе и Эпре не позднее следующего дня должны были известить приходивших к ним на постой разбойников, а те, предчувствуя новый поход, не преминули примчаться на встречу.

Вызов Фэнфэна был послан в понедельник. В четверг разбойники начали сходиться в леса Армуа и Лифермо, к великому расстройству крестьян, вынужденных удовлетворять их потребности. Днем бандиты разбредались по окрестностям, промышляя мелкими кражами и унося все, что попадет под руку, а на ночь уходили на постой в ближайшие места — в Пуайи, Жермонвиль, Ондревиль, Атрап, Мармонвиль, Гулю и даже в Усон, находящийся в отдалении, почти в двух с половиной милях.

В субботу более двух сотен оборванцев собрались на чудовищную пирушку возле огромных костров, на которых жарились ворованные гуси, индюшки, утки и куры. Главарь прибыл к середине ночи пешком и в сопровождении Толстяка Нормандца. Одет он был просто, чтобы не привлекать внимания, — в грубые куртку и жилет синего цвета, короткие штаны из белого ратина, ажурные чулки и туфли, скорее добротные, нежели элегантные. На голову была надета окантованная шнуром шляпа военного образца с воинским значком под национальной кокардой. В руке на кожаной петле массивная дубина из обожженного боярышника. И никакого оружия, по крайней мере с виду.

Поприветствовав своих людей, выпив кружку вина и съев половину цыпленка, он сел на поваленное дерево, не выпуская палку из рук, и громко крикнул:

— Лейтенанты! На доклад!

Когда не намечался большой поход, требовавший участия всей банды, то оборванцы действовали маленькими группами под руководством лейтенанта, отвечавшего за определенный кантон. На очередном общем сборе лейтенанты отчитывались Главарю о делах, проведенных подчас довольно далеко от леса Ла-Мюэт — основного места действий.

Это и имел в виду Главарь, говоря о «докладе».

— Итак, Рыжий из Оно, что у тебя нового?

— Неудачное дело на ферме Буа, коммуна Нотенвиль, у четы галантерейщиков Маршан. Не больно жирный улов. Баба орала, хозяин защищался, заварилась потасовка. Пришлось обоих пристукнуть, а забрать ничего не удалось.

— Но ты мне не сообщил еще кое-что, — продолжил Фэнфэн тоном, полным презрительной иронии. — Кажется, лихая женушка Маршана набросилась на тебя, проволокла через всю комнату и задала хорошую трепку. Тебя оттаскали за уши, мой бедный малыш! И не кто-нибудь, а женщина. Тебя, лейтенанта Поджигателей!

— Главарь! — пробормотал униженный негодяй, скрипя зубами и бледнея от злости. — Я это исправлю. Вы увидите, при первом же налете!

— И правильно сделаешь! Я рассчитываю на это. Иначе отошлю тебя в распоряжение Жака Наставника, будешь лейтенантом при малолетках.

— Главарь!

— Молчать! Ну, а ты что скажешь, Кот Готье?

— Немного, Главарь. Я встретил на базаре в Утарвиле нашего приятеля Луи Лами с двумя стариками из Парижа, из банды Шарля Парижанина.

— Обойдемся без этих столичных слабаков, они ничего не понимают в наших делах, особенно в налетах. Думают, что очень умные, и дают себя сцапать, как последних олухов. Достаточно посмотреть на самого Шарля да на Менара Мясника. В эту самую минуту в Орлеане обоим умникам, должно быть, уже отрубили головы на гильотине. Ну, давай выкладывай свою историю, Кот Готье.

— Верный человек из Мондонвиль-Сен-Жана, каретник Мете, который тоже здесь, привел нас в Увиль к одному крестьянину по имени Ленорман. Ночью я залез на крышу дома, вырвал несколько черепиц и забрался на чердак, где хранилось белье. Мы забрали ткани, рубашки, женскую одежду. Все продали за шестьдесят четыре ливра.

— Не густо. Меньше тринадцати ливров на брата. Хорошо же вы работаете, когда меня с вами нет! А что скажешь ты, Жан Канонир?

— Немного жратвы, и это все! Беспалому даже не удалось всех накормить. Два мешка муки, шестьдесят фунтов солонины и четыре головки соленого сыра, такого твердого, что им можно убить. Мешки с мукой порвались по дороге, так что мы оставляли следы, как Мальчик-с-пальчик. Крестьяне взяли вилы и шли по нашему следу, еще немного и они бы нас на них подняли.

— Знаю, рассказывали. Это происходило у папаши Марсиля, в Моренвиле. Однако ты скрыл от меня, что вы были пьяны как свиньи, потому что выхлебали по кварте вина!

Смущенный Жан Канонир пробормотал:

— Ничего от вас не скроешь, Главарь. Вы всегда все знаете.

— В другой раз, — снисходительно заметил Фэнфэн, — напивайтесь, когда работа сделана. И ты, мой бедный Доходяга, тоже не отличился, — сказал он одетому по-крестьянски высокому парню с лисьим лицом и рыжей гривой волос. — Мне все рассказали на следующий день. Дело было недалеко от твоих краев, в Лион-ан-Босе, ты ведь сам из Шоси, не так ли?