Луи Буссенар - Избранные произведения. III том [компиляция]

Председатель суда приказал освободить всех, кроме бежавшего с Фэнфэном Пьера Буле, впоследствии приговоренного к шестнадцати годам каторжных работ на брестских каменоломнях. После того как председатель завершил торжественную речь, обращенную к оборванцам, ошеломленным дарованной им свободой, суд объявил, что Монжандр-младший и Пуар по кличке Жан из Артене, которым в момент совершения преступлений еще не исполнилось шестнадцати лет, приговорены к заключению в исправительный дом вплоть до совершеннолетия.

Наконец председатель объявил решение, касающееся остальных подсудимых.

К году тюремного заключения приговаривались Мария Анна Бутруш, в замужестве Вуато, и Мария Анна Пикар по кличке Негритянка.

К двум годам — Никола Франше, известный как Малыш Босеронец.

К десяти годам — Жан Жак Лекурер, Пикардиец, и Рябая — Мария Жозефина.

К двенадцати годам каторжных работ — Жан Буле по кличке Сухой Зад. Его жена, Жанна Делоне, Монашка, получила двенадцать лет тюрьмы.

Шестнадцать лет каторжных работ получили Жан Боно, прозванный Пятнистым; Франсуа Бро, известный как Бородатая Мари; Луи Лами; Пьер Монжандр, подручный из Ашера; Никола Тенселен, он же Жак из Питивье.

К шестнадцати годам тюрьмы приговорили Маргариту Шавиньи; Марию Терезу по кличке Милашка; Маргариту Долифар; Брижиту Робийар; Анну Савиньи, жену Пьера Монжандра; Луизу Фелицию Сержан, жену бандита Морана по кличке Глухой Кот.

К восемнадцати годам каторжных работ — Жана Вуато по кличке Святой Жан — сельского полицейского из Го в кантоне Бонваль, занимавшегося скупкой краденого.

К двадцати четырем годам каторжных работ — Луи Жермена Бускана по кличке Кривой из Жуи и Бартелеми Вердюро.

К двадцати годам тюрьмы — Вертушку Марию Биньон и ее сестру Розу по кличке Красотка Роза; Элен Дюваль, вдову Франсуа Рену по кличке Марабу; Марию Катрину по кличке Гусар; Элизабету Лене; Марию Луизу Лемер; Мари-Николь Маршан; Марию Розу Робийар; Марию Рене Руссо; Мари Труве.

Кроме того, суд постановил, что все перечисленные выше преступники должны в течение шести часов простоять на эшафоте посреди главной площади Шартра.

К смертной казни суд приговорил Жака Але, называемого Жаком из Этампа; Жана Оже по кличке Кот Готье, у которого на каждом плече был след позорной печати палача; Мадлену Берруэ по кличке Дылда Мари; Аньяна Буатара; Жака Бувье с печатью на одном плече, известного как Толстяк Нормандец; Винсента Шайу, называемого Бочаром; Никола Клоша по кличке Звонарь; Франсуа Сипера Беспалого; Виктора Энара; Жана Жоли, известного как Душка Берриец; Жиля Никола Лешена по кличке Дюшен; Андре Муэ Беррийца, уже побывавшего в руках правосудия; Жерве Мореля по кличке Нормандец из Рамбуйе; Франсуа Теодора Пелетье и его жену Марию Терезу Ланж; Жака Першерона, называемого Рубахой из Боса; Пьера Луи Пийа, известного как Пьер из Арпажона; Жака Ришара — Кривого из Мана; Франсуа Ринжета — Рыжего из Оно; Жана Бернара Робена по кличке Жан Канонир, дважды заклейменного палачом; Тома Ронсена, называемого Большим Драгуном; Франсуа Ратье, знаменитого Сан-Арто; Элизабету Тондю, жену Андре Беррийца.

Всего взойти на эшафот готовились двадцать мужчин и три женщины. Суд постановил, что все приговоренные к смертной казни должны быть одеты в длинные красные рубахи.

Кассационный суд утвердил решение кантонального суда Эр-и-Луар от 9 термидора VIII года и меры наказания осужденным лишь спустя три месяца, 8 вандемьера IX года республиканского календаря. Председатель департамента по уголовным делам отверг поданные за это время восемь прошений о помиловании — приговоры обжалованию не подлежали. Узнав об этом, Пьер Пийя по кличке Пьер из Арпажона повесился в камере в ночь с 10 на 11 термидора. На следующий день с собой покончил Франсуа Сипер Беспалый. Чтобы остановить эпидемию самоубийств и помешать осужденным избежать наказания, тюремное начальство усилило охрану и наблюдение за камерами.

Казнь назначили на 12 вандемьера IX года (3 октября 1800 г.). Вот краткий рассказ об этом событии.

Все формальности были закончены, и для преступников наступил день страшного и неотвратимого искупления совершенных ими злодеяний. Палач города Шартра, опасаясь, что в одиночку не справится с работой, обратился за помощью к своему коллеге из Дрё. На площади Лошадиной Ярмарки за ночь возвели гильотину — мрачное, наводящее ужас сооружение. К помосту, возвышавшемуся над землей на три метра, вела широкая лестница с низкими ступенями и перилами по обе стороны. Посреди эшафота установили два выкрашенных красной краской деревянных столба и подвесили наверху между ними огромный стальной нож, скользивший при падении по медным желобкам, обильно смазанным жиром. Рядом укрепили доску, к которой перед казнью прочными ремнями привязывали преступников, а в полу справа от гильотины прорубили большое прямоугольное отверстие для того, чтобы сбрасывать туда тела. Палачи опробовали гильотину — она действовала безукоризненно. К казни все было готово.

Конные и пешие часовые всю ночь несли караул вокруг эшафота, чтобы возможным сообщникам осужденных не удалось под покровом ночи пробраться к гильотине и повредить механизм.

12 вандемьера с раннего утра зеваки собирались в предместьях и толпились вдоль улиц, по которым должны были вести преступников, брали штурмом площадь и склоны Видамского холма, откуда открывался вид на место казни, давились у окон и на балконах. Ждать пришлось долго. Зрители, не захватившие из дому припасов, чувствовали некоторое беспокойство, но боязнь пропустить что-нибудь интересное удерживала их на месте. Пробило час пополудни. В толпе появились разносчики провизии, водоносы, торговцы вином, и желавшие смогли наконец утолить голод и жажду. Мальчишки с молчаливого согласия властей распространяли грубо выполненные, аляповатые картинки. Особой популярностью пользовался сюжет «Казнь Оржерской банды» с соответствующим комментарием. Одна из таких картинок, отпечатанная Лакомбом, издателем гражданского суда департамента Эр-и-Луар, сопровождалась глупейшими стихами, автором которых был не кто иной, как Рыжий из Оно.

Время шло. В десять часов палачи со своими помощниками отправились в тюрьму, чтобы приготовить преступников к казни. Осужденных по двое выводили из камер, где они днем и ночью находились под неусыпным наблюдением, и отводили к ожидавшим их палачам из Дрё и Шартра. Почти все разбойники носили волосы собранными в хвост, и нужно было остричь буйные гривы, кишевшие паразитами. Та же процедура ожидала и трех женщин, под чьими чепцами скрывались невероятные патлы. Оборванцы сопротивлялись как бешеные, вырывались, изрыгали потоки ругательств и непристойностей, и в конце концов этих фурий пришлось держать силой. Мужчины зубоскалили и сохраняли удивительное в такой момент хладнокровие. Один лишь Рыжий из Оно, позеленев от ужаса, стучал зубами и обливался потом.