Марк Лог - Король на войне [История о том, как Георг VI сплотил британцев в борьбе с нацизмом] [litres]

Герберт Мейсон, главный фотограф газеты Daily Mail, снимал разрушения с очень удобного места – крыши особняка Нортклифф-хаус, на улице Тюдор, неподалеку от Флит-стрит. Его фотография под названием «Собор жив» (St Paul’s Survives), опубликованная на первой странице Daily Mail в канун Нового года, изображала невредимый купол собора в клубах дыма, на фоне сполохов пламени. Этот снимок стал как бы эмблемой и в сочетании с лозунгом «Британия не сдается» помог привлечь внимание всего мира к положению Лондона, стоявшего на передовой битвы против нацистов. Лишь утром следующего дня последний очаг пожара взяли наконец под контроль.

Район вокруг дома Логов сильно страдал от обстрелов и в первые месяцы 1941 года – 16 апреля в одной из сильнейших атак на юго-восток Лондона две парашютные мины упали на перекрестке Дартмуд-роуд и Чесмен-стрит, всего лишь в миле южнее Бичгроува. Погиб двадцать один человек – в том числе шестеро полицейских, дежуривших в участке, – а двадцать пять получили ранения. Среди раненых оказался полицейский Чарльз Дженнингз, проживавший вместе с семьей в доме номер 7 по Чесмен-стрит; он дежурил в пожарном расчете на крыше своего участка. Его жена и дочь прятались в «моррисоновском убежище», обустроенном в саду, и остались живы, хотя их дом сильно пострадал.

Война не щадила и работу Лога. Молодые люди, составлявшие большинство его клиентуры, ушли в армию и, естественно, не могли посещать занятия. Жестокие авианалеты отпугивали тех, кто жил за пределами Лондона: они не решались ехать в столицу. Мало того, в октябре прошлого года в соседской роще упала бомба и повредила Бичгроув. В отчаянии 11 января Лог написал в благотворительный фонд, владевший домом на праве собственности, и попросил до конца войны приостановить ежегодную плату за аренду земельного участка, которая составляла 102 фунта 8 шиллингов.

До недавнего времени я был в состоянии выполнять свои обязательства, пусть даже в огромный ущерб себе самому и семье, но теперь, оказавшись не в состоянии этого делать, прошу вас освободить меня от арендной платы до возобновления моей практики в полном объеме либо до конца войны, когда, надеюсь, у меня опять появится возможность зарабатывать себе на жизнь.

Лог указал также, что из-за повреждения дома вышли из строя дымоходы, отчего стало «очень неудобно растапливать камин: комнаты на несколько часов заполняются дымом». Он спрашивал, возможно ли починить хотя бы один, чтобы сделать обитаемой комнату, где располагались они с Миртл, а также сообщал, что батарея 4,5-дюймовых орудий ПВО, которая располагалась на поле для игры в гольф позади сада и от выстрелов которой всякий раз содрогалась земля, медленно «разрушала» Бичгроув и близлежащие дома. «Долго ли человек сможет вынести эти бомбардировки?» – риторически вопрошал он.

Общество ответило Логу, что с учетом чрезвычайных обстоятельств оно готово снизить размер арендной платы наполовину, то есть на 52 фунта 8 шиллингов, с последующим возвратом долга по ставке четыре процента. Лог, конечно, был благодарен и за это, но высокий процент его неприятно удивил; в ответном письме он отметил, что даже процент на военный заем был гораздо ниже.

И вот 30 января Лог совершенно неожиданно получил от лорда-хранителя королевского кошелька сэра Улика Александера письмо и чек на 500 фунтов стерлингов – в сегодняшних ценах это больше 20 000. «Король распорядился выслать прилагаемый чек на сумму пятьсот фунтов стерлингов; это личный подарок его величества за исключительно ценные услуги, оказанные Вами, – писал Александер. – Король прекрасно понимает, что сейчас каждый в той или иной степени страдает от финансового неблагополучия, и Вы, по-видимому, не избегли общей участи. Его величество надеется, что этот подарок принесет Вам некоторую пользу в нынешнее нелегкое время».

1 февраля Лог ответил Александеру: «Ваше письмо, сопровождающее неслыханно щедрый королевский подарок, пришло сегодня и тронуло меня так, что я не могу этого выразить. Работа с королем была для меня огромной радостью, сама по себе величайшей наградой, а теперь такое неожиданное признание моих заслуг – не что иное, как настоящее чудо».

Через девять дней Лог написал уже самому королю, который тогда был в Виндзоре.

На бумаге я не могу выразить, как сильно меня взволновала доброта и щедрость Вашего величества, подарившего мне пятьсот фунтов…

Как Вам хорошо известно, в основном я работаю с молодыми людьми, и конечно же с началом войны почти все они ушли в армию. Для них это большая радость, но моя практика страдает все сильнее, и то, что среди всех своих забот и треволнений Вы нашли время поблагодарить меня, оказав тем самым большую помощь, естественно, просто ошеломительно. Мои скромные силы были и есть всецело в Вашем распоряжении, а служение Вам – величайшая привилегия всей жизни.

Я много раз чувствовал Вашу чудесную заботу. От всего сердца желаю, чтобы Вы не прибегали к моим услугам как можно дольше.

Позвольте еще раз выразить Вам свою искреннюю благодарность.

Кое-какая работа все-таки случалась, и у Лога появились даже новые пациенты – и среди них Николас Мосли, второй ребенок лидера английских фашистов от его первой жены леди Синтии Керзон. Через несколько десятилетий Мосли сделался неплохим писателем и рассказал о своем лечении, так что в общих чертах мы можем представить себе, как работал Лог. Дефект речи проявился у Мосли еще в раннем детстве, хотя по-настоящему начал мешать в школьные годы, когда в девять лет ему пришлось встать и отвечать вслух перед всем классом. Потом юному Мосли кто-то дал совет: чтобы избавиться от своей проблемы, нужно говорить медленно и осторожно. Но совет не пошел впрок: он настолько перестраховывался, что еле выговаривал уже чуть ли не все слова. Мать Мосли умерла в 1933 году, за несколько недель до его десятого дня рождения, и аристократические тетушки взяли мальчика под свое крыло. Когда ему исполнилось семнадцать лет, они решили: надо что-то делать. «Скоро меня должны были призвать в армию, и тетушки всполошились, что страшное заикание станет для меня непреодолимым препятствием, – много позже вспоминал Мосли [123] Grice Elizabeth . Nicholas Mosley: «The King’s Speech therapist gave me hope, too» // Daily Telegraph. 2011. 3 February. . – Поэтому в последний год учебы в Итоне мне разрешили раз в неделю после утренних занятий ездить в Лондон, к Логу. Там я по часу занимался у него на Харли-стрит».

Мосли вспоминал: «Меня, семнадцатилетнего, тогда просто пленило его обаяние. Он держался очень спокойно и при этом наставительно. Он старался научить меня говорить нараспев, потому что, по его словам, заики не заикаются, когда поют или декламируют. Он просил меня говорить певуче, плавно и ритмично, опуская и поднимая голос. Я выучил наизусть знаменитую речь Уильяма Питта – младшего и до сих пор ее не забыл. Там были такие слова: «“Мне бросают страшное обвинение в том, что я молод”». Лог учил меня говорить так, как будто я выступаю в парламенте. Поэтому я позаимствовал кое-что у Черчилля.