Юрий Мухин - «Господа офицеры». Неизвестная история русской армии

Тем не менее скудные условия жизни не обеспечивали сохранения потомства, и рост населения был медленным. Однако терпение вознаградилось историей. На востоке была Венгрия (тогда Паннония), это был центр империи гуннов, а после смерти Аттилы в 453 г. его империя рухнула, гунны отошли в Причерноморье и Паннония сильно запустела. Чуть позже рухнула и Римская империя. Праславяне не упустили свой шанс и ринулись на плодородные опустевшие земли Венгрии, возросшая производительность труда на тучных землях резко повысила жизненный уровень, а это вызвало резкий рост народонаселения. К концу V века славян уже заметили как народ, а не как «споры», хотя у них по-прежнему не было никаких государственных образований.

V век нашей эры — это и есть дата рождения славян, а до этого о них никто не слышал. (Кстати, об украх вообще никто никогда не слышал.) Я понимаю, что многим будет обидно от того, что мы самые молодые в Европе, Михайло Ломоносов за такое вообще мог табуреткой по голове огреть. А мне нравится, особенно то, что мы образовались от всего европейского сброда сразу.

Видимо, это понравилось и истории.

В 531 году из Египта на мир обрушилось страшнейшее бедствие — чума. Длилось оно почти 50 лет и закончилось только в 580 году. На многих территориях чума выкосила большую часть населения, остатки чумного населения бежали в другие земли. А вот славян эпидемия задела слабо, прирост населения у них продолжал быть высоким и, в результате, в VI–VII веках славяне ринулись во все стороны и заселили огромные, опустошенные чумой территории.

На прародине славян остались те, кто потом стал чехами. На юг ушли те, кто стал хорватами и сербами. В Восточную Европу славяне проникали двумя потоками. Один поток двигался из Польши, через Белоруссию, севернее Полесья. Другой поток шёл из Паннонии, через Карпаты, южнее Полесья. Потоки переселенцев сомкнулись на Верхнем Днепре. Одновременно шёл стремительный процесс образования славянских союзов племён. Расселение славян шло, главным образом, из Паннонии, поэтому в коллективной славянской памяти сохранилась Паннония как место расселения — как колыбель славянства. Но сохранилась и память даже о прародине — о римской провинции Норик.

Период России с VI по X век языческий, и хотя письменность уже была, но владели ею, судя по всему, только жрецы и велась она глаголицей. А у меня нет сомнения, что после Крещёния Руси церковь уничтожила всё, что смогла найти на глаголице, как относящееся к язычеству. Поэтому этот период крайне тёмный, и что происходило и как — историкам приходится только гадать.

Названия «русский» и «Россия» Кутузов объясняет так.

После падения гуннской державы в V веке в Поднепровье стал заметен бандитский народ росов, имеющий скифское происхождение. Этот народ был известен и тюркским летописцам, и византийским, впоследствии стал известен как росомоны, а грабили росомоны с судов и пешим строем. Пользуясь слабой начальной организованностью переселявшихся славян, росомоны, разумеется, совершали и на них грабительские походы, а потом обложили данью союз славян-полян, заселивших земли вокруг Киева. В современной терминологии — росы полян начали «крышевать». Вот по этой «крыше», скорее всего, и сами русские, и иностранцы и дали нашим, уже прямым, прадедам название «русские». А сами бандюки, будучи народом всё же примитивным, со временем быстро перешли на славянский язык, приняли верования славян и влились в состав уже окрепшей России, так как воины ей всегда были нужны для защиты, в первую очередь, от таких любителей поживиться, какими были сами росомоны.

Что тут сказать? Меня гипотеза Кутузова о происхождении славян и русских удовлетворяет уровнем своей логичности ещё и потому, что детали его гипотезы легко подтверждаются личным опытом то тут, то там, даже без твоего желания.

К примеру. Собравшийся протославянский народ, хотя и брал за основу язык венедов, но в конечном итоге обязан был создавать свой собственный славянский язык, причём сначала этот язык обязан был быть примитивным. В нём должны были быть только слова для очень общих понятий, а разговаривающие при затруднениях должны были помогать себе пальцами. А уж потом количество слов увеличивалось, а начальное слово начинало обозначать что-то одно. Скажем, в арийском слово «рос» означало «светлый», теперь же у нас даже в быту есть слова чуть ли не для сотни цветов и оттенков, хотя и «рос» сохранилось в слове «розовый».

Выше я приводил гипотетический пример, что в примитивном языке фрукты и овощи могли обозначаться одним словом — как то, что можно есть сразу. И вот читаю в Интернете автора, описывающего Польшу, который удивляется, что в польском языке owoce это фрукты, а urodliwy это красивый.

Как-то в Италии мы с сербами заблудились потому, что они превратно поняли слово «направо». Выяснилось, что по-сербски это «прямо», а «направо» по-сербски «десно». Между прочим, и у нас в выражении «Наше дело правое…» «правое» — это прямое, и у нас ныне забытое нами название правой руки — «десница». Возможно, в протославянском языке «прямо» это было просто направление, а конкретно направление в те времена показывали пальцем или ориентировали по солнцу, а уж потом каждый из славянских народов по-своему усовершенствовал всё, связанное с понятиями направления. И получилось, что у нас название руки — от направления, а у сербов направление — от названия руки.

Можно далеко не ходить. Когда-то у славян понятие «место», как ограниченная площадь, включало в себя и такое место, как город, и такое, как поляна. Теперь же: в великороссийском наречии русского языка это слово осталось для общего понятия, а место, занятое домами и строениями, описывает слово «город». А в малороссийском наречии русского же языка словом «мiсто» описывается город (в старой грамматике написание этого слова было одинаковым — «мѣсто», но в русском наречии ѣ читалось, как «е», а в малороссийском, как i, т. е. как «и»). А «место» на малороссийском наречии это «мiсце». Кстати, и в польском «город» — «място».

Кутузов при разборе слов и понятий пользуется термином «смысловое поле» слова. Наверное, так более научно. Но для обычного человека, полагаю, яснее будет звучать термин «общее понятие», предающееся этим словом, а не «смысловое поле» слова. Как-то больше чувствуется, что в общее понятие входят «суженные понятия» слова. И я не увидел у Кутузова рассуждений о том, что при развитии языка слово, означающее общее понятие, часто начинает означать только одно из суженных понятий. Это очень важно для понимания того, что хотели сказать наши предки, употреблявшие общие понятия. Они говорят «овощ», и мы имеем в виду только овощи — лук или, скажем, капусту, хотя они на самом деле могли иметь в виду яблоко или малину.