Ларс Браунворт - Краткая история крестовых походов

И вот настал момент, к которому так долго готовился Алексий, – момент, тщательно подпитываемый византийским золотом. Теперь, когда великий враг был разобщен и слаб, контрнаступление вполне могло вышвырнуть турок из Малой Азии и восполнить ущерб, нанесенный при Манцикерте. Второго такого замечательного шанса больше могло не быть.

К несчастью, чтобы воспользоваться им, у Алексия не было армии. После потери Малой Азии империя лишилась большей части ветеранов-солдат. Алексий на скорую руку собрал отряды наемников и необстрелянных новобранцев, которые могли произвести впечатление, покидая походным маршем константинопольские Золотые Ворота, но не могли принести никакой пользы в настоящем бою. Поэтому когда Алексий впервые бросил войско в сражение против настоящих солдат, его тут же разбили наголову. Две последующие попытки реформировать армию привели к аналогичному результату.

Проблема заключалась не столько в численности, сколько в качествах наемников, в значительной мере набираемых в соседних варварских племенах: их преданность внушала большие сомнения – и это в лучшем случае. Столкнувшись с доблестной дисциплинированной западной армией или же с превосходящей их по численности восточной, они попросту паниковали. Если бы Алексию удалось отыскать надежное войско (хватило бы и двухсот человек), оно послужило бы стимулом для равнения и укрепило решимость остальных.

К счастью, у него имелся в наличии практически готовый источник таких солдат. Западноевропейские рыцари, облаченные в тяжелые доспехи, в нападении были практически неуязвимы. Обеспечив надлежащий баланс – набрав их достаточно для укрепления армии, но все же не так много, дабы они не вышли из повиновения, – Алексий смог бы полностью изгнать турок с территории империи.

Оставалось проработать один-единственный вопрос: кого именно просить. Написать Боэмунду или любому другому предводителю норманнов, чтобы пригласить их, тем самым дав империи второй шанс, было, естественно нельзя. Не мог он и выбрать какого-нибудь монарха из запутанного клубка мелких европейских государств, потому как у того в распоряжении вряд ли оказались бы необходимые ресурсы. Только один человек обладал достаточным положением в обществе, чтобы, с одной стороны, знать, к кому обратиться за помощью, а с другой – располагал влиянием, чтобы обеспечить эту помощь Алексию. Со своим судьбоносным призывом о помощи император обратился к папе римскому.

Византийские послы, которым было поручено доставить просьбу Алексия, нашли папу Урбана II председательствующим на церковном совете в городке Пьяченца, что на севере Италии. Это было первое крупное собрание епископов за время его папства. Ему понравилось и то, что мероприятие почтили присутствием столь важные гости с востока. Византийцы традиционно отказывались признавать верховную власть Рима – эта недоработка уже привела к серьезному расколу с востоком [9]   В 1054 году эмиссары папы отлучили от церкви патриарха Константинопольского, который выступил против папы и, в свою очередь, отлучили от церкви его самого. Этот эпизод, известный как Великая схизма, обусловил череду событий, приведших к окончательному разделению христианского мира на две ветви: католическую (западную) и православную (восточную). , – и ему было приятно видеть перед собой личных представителей императора. После некоторых колебаний он предложил им выступить перед высоким собранием.

Учитывая обстановку, послы, дабы вдохновить слушателей, мудро решили воззвать не к мирским воздаяниям в виде земных богатств, а к чувству христианского братства. В их речах конечно же присутствовали и манящие намеки на материальные ценности, которыми можно будет поживиться на просвещенном Востоке, но большую часть времени они, вероятно, сосредоточили на гонениях и страданиях, которым подвергали там христиан. При этом послы в шокирующих подробностях описывали то, как турки подошли к вратам Константинополя… Древние христианские общины Востока – такие как Антиохия, где когда-то впервые произнесли само слово «христианство», – накрыла мусульманская лавина. Исламские армии уже захватили все семь церквей, упомянутых в «Откровениях Иоанна Богослова»: если их не остановить, совсем скоро они превратятся в угрозу уже для самого Запада. Поэтому, заключили послы, вступиться за своих восточных братьев и защитить Константинополь, величайший оплот христианской цивилизации, – долг всех добрых крещеных рыцарей.

Аргумент оказался убедительным, а в случае с папой Урбаном у него было еще одно преимущество – он упал на очень благодатную почву. Когда папа Урбан распустил совет и направился через Альпы на север, в родную Францию, его смелые и даже великие мечты обрели, наконец, отчетливые контуры.

Папский престол прекрасно знал о той угрозе, которую ислам нес Западной Европе. Сам Рим в IX веке подвергся разорению мусульманскими грабителями, причем захватчикам даже удалось частично сжечь собор Святого Петра. Исламское нашествие поглотило христианские земли в Северной Африке, – родине Святого Августина и других влиятельных отцов – основателей церкви, – а также большую часть Испании. Теперь, когда пала Византия, мусульмане «осадили» христианство.

В обычных условиях какому-нибудь королю или императору полагалось бы взять в руки меч и броситься на защиту христианства, только вот подходящих кандидатур на эту роль не оказалось. Монаршая власть на Западе практически вымерла. Из-за децентрализующего характера урегулирования феодальных споров и германской традиции делить отцовское наследство между всеми сыновьями – традиции, дробившей имущество на мелкие части, – власть правителя редко распространялась дальше ближайших окрестностей его дворца. Один лишь папа обладал достаточным авторитетом для того, чтобы вести наступление на мусульманскую угрозу.

Первым идею о всехристианском военном походе высказал предшественник Урбана, папа Григорий VII. Он предложил набрать армию из представителей всех народов Западной Европы, а в качестве ее предводителя выдвинул собственную кандидатуру. Подобно Моисею позднего периода, он вознамерился избавить так называемый божий народ от турецкого угнетения и самым эффектным образом подчеркнуть свою папскую роль поборника веры.

Папа Григорий VII умер, так и не продвинувшись дальше мечты, а вот Урбан, его доверенное лицо, теперь оказался в состоянии воплотить ее в жизнь [10]  По иронии судьбы Григорий, намереваясь отправиться воевать, первоначально хотел оставить Запад на попечение императора Священной Римской империи Генриха IV. Но не успел даже додумать эту мысль до конца, как они страшно поссорились в борьбе за инвеституру – в основе конфликта лежало желание светских властей контролировать назначение священнослужителей; папа в конечном итоге отлучил Генриха от церкви. . И совершая летом 1095 года переход через Альпы, он прокручивал все это в голове, обдумывая план куда более амбициозный по сравнению с тем, который вынашивал до него Григорий.