Генри Хаггард - Полковник Кварич

– Я больше не могу мешкать, – сказала она, – и раз и навсегда отказываюсь выйти за вас замуж, мистер Косси, и надеюсь, что больше никогда не увижу вашего лица.

При этих ее словах растерянный сквайр схватился за голову. Эдвард Косси заметно пошатнулся и оперся о стол, а Джордж громко пробормотал:

– Вот и правильно.

– Послушайте, – сказала Ида, поднимаясь со стула. Ее темные глаза сверкали, стоило ей вспомнить весь тот стыд и унижения, через которые ей пришлось пройти. – Послушайте, мистер Косси, – и она указала в него пальцем. – Вот все, что нас связывает. Несколько месяцев назад я была настолько глупа, что попросила вашей помощи в вопросе закладных, возврата сумм по которым требовал ваш банк. И тогда вы как человек практичный предложили, что если таковое когда-нибудь будет вашим желанием, я должна обручиться с вами, и, за неимением выбора, я приняла ваши условия.

Затем, в промежутке времени, когда вам было неудобно потребовать соблюдения этих условий, я прониклась теплыми чувствами к другому человеку. Но когда вы, бросив женщину, стоявшую у вас на пути… нет-нет, не перебивайте меня, я знаю это, я знаю все, знаю из ее собственных уст… потребовали от меня выполнить данное вам обещание, я была вынуждена это сделать. Но затем появилась лазейка для побега, и я ею воспользовалась. Что последовало за этим? Вы вновь стали одержимы властью над моим отцом и этим домом, вы оскорбили человека, которого я любила, вы прибегли ко всем средствам, которые давал вам закон, чтобы мучить моего отца и меня. Вы натравили на нас своих адвокатов, словно свору собак на зайца, вы разорили нас, и вновь и вновь вы предлагали мне деньги, столько денег, сколько мне хотелось бы, лишь бы я продала себя вам. И, наконец, вы решили выждать, предоставив отчаянию сделать свою работу.

Я видела, как вокруг нас сгущаются тучи. Я знала, что, если я не уступлю, моего отца на старости лет выгонят из его дома, и этот дом, который он любил, перейдет в чужие руки, перейдет к вам. Нет, отец, не останавливай меня, я выскажу все, что я думаю!

И, наконец, я определила мою цену, будь я вынуждена уступить вам. Смогла бы я остаться верна своему решению, знает только Бог. Я почти уверена, что покончила бы с собой в день моего бракосочетания. Я приняла решение. Еще пять минут назад у меня на устах были эти самые слова, которые решили бы мою судьбу, как вдруг пришло освобождение. А теперь ступайте. Между нами все кончено. Ваши деньги будут выплачены вам, капитал и проценты, до последнего гроша. Я отзываю свою цену, и, зная вас таким, какой вы есть, я… я презираю вас. Это все, что я хотела сказать.

– Вот это отбрила, так отбрила! – воскликнул Джордж вслух.

Ида, которая никогда еще не была столь прекрасна, как в этот момент страсти, повернулась, чтобы сесть, но напряжение ее чувств и поток гнева и красноречия оказались для нее слишком сильны. Она бы упала, если бы не Гарольд, который до этого момента слушал, пораженный этой мощной вспышкой природы. Он бросился к ней и поймал ее в объятия.

Что касается Эдварда Косси, то он невольно отшатнулся под залпом презрения и теперь стоял, прижавшись спиной к обшитой дубовыми панелями стене. Его лицо было белым, как полотно, а темные глаза сверкали отчаянием и яростью. Никогда еще он не желал этой женщины столь отчаянно, как в тот момент, зная, что она потеряна для него навсегда. В некотором смысле его можно было пожалеть, ибо страсть разорвала его сердце пополам. Несколько мгновений он стоял неподвижно. Затем почти в прыжке, а не шагом, пересек комнату, пока не оказался лицом к лицу с Гарольдом. Держа в объятиях полуобморочную Иду, чья голова покоилась на его плече, тот стоял у дальней стороны камина.

– Будь ты проклят! – прорычал Косси. – Ты у меня за это поплатишься, нищий авантюрист! – И он замахнулся, словно собрался его ударить.

– А теперь ступайте

– Только не это! – сказал сквайр, наконец обретя голос. – Я не потерплю здесь драки.

– Никакой драки, – вставил Джордж, протискивая свое долговязое тело между двумя соперниками. – И, прошу прощения, сэр, нехорошо обзывать порядочных людей авантюристами. Даже если полковник и авантюрист, он, как легко заметить, добился своей цели. – И он указал на Иду.

– Придержите язык, сэр! – взревел сквайр, как обычно, вымещая свой гнев на слуге. – Вечно ты встреваешь туда, куда тебя не просили.

– Ладно, сквайр, так и быть, помолчу, – невозмутимо ответил Джордж, – но тогда пусть и он не забывает о хороших манерах.

– То есть вы это позволите? – сказал Косси, со злостью поворачиваясь к старому джентльмену. – Вы позволите этому мужлану жениться на вашей дочери из-за ее денег?

– Мистер Косси, – ответил сквайр, как можно учтивее и даже отвесив старомодный поклон, – боюсь, что любое сочувствие, какое я мог испытывать к вам, быстро стало жертвой ваших манер. Я сказал вам, что моя дочь должна говорить сама за себя. И она сказала, предельно четко и ясно, и мне абсолютно нечего добавить к ее словам.

– Я вам вот что скажу! – рявкнул Косси, дрожа от ярости. – Меня обманули, меня надули, со мной обошлись, как с игрушкой, и, клянусь небесами, я отомщу вам всем. Деньги, которые якобы нашел этот человек, принадлежат королеве, а не вам, и я позабочусь, чтобы соответствующие люди об этом узнали прежде, чем вы сможете что-то сделать с кладом.

Когда эти деньги отберут у вас, если, конечно, все это не уловка, мы посмотрим, что с вами будет. Говорю вам, это поместье будет моим. Я снесу ваш старый замок, который вы так любите, камень за камнем разберу до самого основания, после чего выброшу камни в ров и пройдусь по всему этому месту плугом. Я продам поместье по частям и уничтожу его. Говорю вам я, жертва обмана, как вы отлично знаете, вы сами поощряли этот брак, и даже запретили этому человеку переступать порог вашего дома. – Косси на миг умолк, чтобы перевести дыхание и подумать, что сказать дальше.

И вновь сквайр отвесил учтивый поклон, столь изящный и безукоризненный, какой вам ни за что не увидеть в наши дни.

– Одну минуту, мистер Косси, – сказал он на удивление спокойно. Это была одна из его особенностей, говорить в условиях чрезвычайной ситуации на удивление невозмутимо и спокойно. – Мне кажется, что мы можем завершить этот болезненный разговор. Когда я только познакомился с вами, вы мне не понравились. Позднее, в силу различных обстоятельств, я изменил свое мнение и объяснил свою неприязнь предвзятостью. Вы совершенно правы, говоря, что я поддерживал идею брака между вами и моей дочерью, а также запретил полковнику Кваричу переступать порог моего дома.